Джаник Файзиев: «Для аудитории главным всегда остается один критерий – интересное кино или нет»
Режиссер и продюсер – о «Легенде о Коловрате», амбициях и планах, а также об актуальных проблемах кино
Интервью было опубликовано в печатном БК №10, 2017.
В прошлом году холдинг «Газпром-медиа» открыл киностудию КИТ, руководство которой было доверено режиссеру и продюсеру Джанику Файзиеву. Первый проект новой студии, ЛЕГЕНДА О КОЛОВРАТЕ, выходит в прокат уже в конце ноября. БК поговорил с главой компании об особенностях готовящегося к выходу релиза, об амбициях и планах продюсера, а также об актуальных проблемах российского кинопроизводства.
Киностудия КИТ функционирует уже больше года. Можете ли вы поделиться первыми результатами, успехами?
Мне кажется, что старт у нас неплохой. Мы закончили два больших, тяжелейших по производству полнометражных фильма – ЛЕГЕНДА О КОЛОВРАТЕ и РУБЕЖ. Еще один проект, РУСАЛКА. ОЗЕРО МЕРТВЫХ, перешел сейчас на стадию постпродакшна. Также мы производим большое количество сериального контента. Начали с тридцати часов за прошлый год, а в этом у нас запланировано к выходу уже порядка ста часов, и это не считая проектов, которые находятся в разработке. Я бы сказал, что пока мы пытаемся понять свою мощность, грузоподъемность, постепенно наращиваем обороты.
Первый полный метр студии, ЛЕГЕНДА О КОЛОВРАТЕ, продолжает одну из наиболее актуальных сегодня тем в кино – Средневековье. Можно ли сказать, что на выбор проекта отчасти повлиял успех «Игры престолов» и ВИКИНГА?
Первый сценарий фильма был написан семь-восемь лет назад. Поэтому трудно сказать, что мы следовали за модой. Другое дело, что мы проводили социальные исследования, которые показали, что сегодня как никогда силен интерес к историческому наследию. К сожалению, наука социология умалчивает, с какого времени история считается наследием. Шестидесятые годы прошлого века – это уже наследие? Или наследие – это что-то совсем древнее? По большому счету, я думаю, что для аудитории главным всегда остается один критерий – интересное кино или нет. Поэтому мы в первую очередь шли за историей, за сюжетом.
Отличительной особенностью создания ЛЕГЕНДЫ является его исключительно компьютерное происхождение – фильм полностью снят на фоне хромакея. Почему вам понадобилось именно такое техническое решение?
Мы изначально собирались делать легенду. Знаете, как говорят: «Раньше и сметана была слаще, и деревья выше». Вот мы захотели снять красивую историю, которая отвечала бы нашим представлениям о том, как было раньше. Потому что как все выглядело на самом деле восемьсот лет назад (как одевались, воевали, из чего пили, что ели), предположить довольно сложно. На эту тему идут бесконечные споры. Никто точно не знает, какая была армия у Батыя: по одним источникам – 90 тысяч воинов, по другим – 30 тысяч, по третьим – и того меньше. Поэтому мы решили не цепляться за факты, а сделать картинку максимально выразительной: если лес – то дремучий, если дубы – то вековые, если волки – то огромные, страшные. Чтобы снять это по-настоящему, непонятно, куда ехать, где в этой глуши располагать группу. Плюс неизвестно, сколько это стоило бы и сколько заняло бы времени. С учетом того, что световой день зимой всего три часа, то снимать бы пришлось лет десять. А перед этим мы вместе с компанией Main Road|Post, специализирующейся на компьютерной графике, делали ролик для открытия Олимпийских игр. Тогда мы впервые попробовали создать видео, целиком снятое на хромакей. Опыт оказался вполне удачным, и это позволило нам предположить, что в таком формате можно вытянуть и полный метр. И мы рискнули.
Насколько производство этого проекта оказалось сложнее, чем съемки обычного, «натурного» фильма?
Кино вообще делать сложно, это каждый раз новые задачи. ЛЕГЕНДА О КОЛОВРАТЕ – это первый фильм в стране, в котором компьютерная графика занимает почти сто процентов экранного времени. Если быть совсем точным – то 98,7%, потому что у нас две или три сцены сняты в интерьерах. При этом наш бюджет, как вы понимаете, далеко не как у 300 СПАРТАНЦЕВ. Поэтому мне было очень приятно увидеть в Сети реакцию иностранных блогеров на наш первый трейлер. Они все делали «ваууу!». И это «вау» можно оценить как раз в $90 млн – ту сумму, что отделяет наш бюджет от бюджета 300 СПАРТАНЦЕВ.
Ваш проект отличает также серьезный подход к саундтреку, который написал известный музыкант, основатель группы System of the Down Серж Танкян. Как удалось заполучить его для российского фильма?
Кто-то из теоретиков кино говорил, что звуковая дорожка в картине занимает процентов тридцать от общего восприятия. Я не знаю, как они это рассчитывали, но точно знаю, что если у вас музыкальная составляющая неправильная, то она испортит 95% впечатления. Это такая хитрая мина – если вы ее не заметили, то можете считать, что у вас «кина нет». Поэтому я уделяю музыке очень большое внимание. Обычно мы монтируем фильм, подставляя мелодии из известных саундтреков, а потом начинаем с композитором придумывать, создавать свой вариант. Так вот тут был один из немногих случаев в моей жизни, когда оригинальная музыка, которую сочинил для нас Серж Танкян, оказалась точнее, чем готовые референсы, которые мы изначально подкладывали под кино. Для меня Серж – уникальный музыкант, который удивительным образом сумел аккумулировать в себе современный звук, ритмы и энергию с консерваторской глубиной и чистотой. Плюс в силу своего армянского происхождения он тонко чувствует Восток. А мне очень хотелось, чтобы в саундтреке мы подчеркнули столкновение восточной и славянской культур. Мы обратились к нему практически с улицы. Выяснили адрес его агента и написали письмо. Он попросил посмотреть материалы, после чего спросил: «А вы уверены, что вам нужен именно я?» Ему казалось странным, что в середине батальных напряженных сцен будут звучать электронные гитары. Но мне удалось его убедить, и когда он увидел результат, то признался, что удивлен, как все сошлось.
На какую аудиторию рассчитана ваша легенда?
Я думаю, что это кино заинтересует любого зрителя, которому в принципе интересна судьба человека. Мне кажется, нам удалось придумать персонаж, который будет привлекательным для всех социальных слоев и возрастов. Он – не сказочный богатырь, не «косая сажень в плечах» – он такой, как мы все. Обычный парень со своими изъянами, с рефлексией, страхами. Поэтому мне как зрителю интересно наблюдать, как он вынужден принимать вызовы жизни, которые во много раз больше, чем те, с которыми, по его мнению, он в состоянии справиться. Это вызывает ответную реакцию, эмпатию со стороны аудитории.
Расскажите, пожалуйста, про два других проекта студии.
Следующий наш проект, РУБЕЖ, уже практически полностью готов. Его релиз состоится в середине февраля. Мне кажется, что у этого фильма тоже должен быть большой зрительский резонанс, потому что мы нашли правильное сочетание всех элементов, которые сегодня в кино должны быть интересны. Эта картина затрагивает тему Второй мировой войны, но одновременно это история и про путешествие во времени, и про современную жизнь, и про поиск любви, и про искренность – про вещи, которые каждому из нас очень важны. Третий проект – хоррор РУСАЛКА. ОЗЕРО МЕРТВЫХ. В данном случае мы действительно решили пойти вслед нарастающей волне популярности жанра. При этом мы не делаем ужастик в чистом виде. Это скорее мистическое кино, в котором есть своя назидательность, определенные месседжи зрителям плюс романтика и любовь. Я сам не большой специалист в этой области, но мне ужасно понравилась ПИКОВАЯ ДАМА Славы Подгаевского, и я решил попробовать поработать с этой командой. Мы запускаем пробный шар – если сработает, будем продолжать. Во всяком случае, я верю в этого режиссера.
Насколько мы знаем, работа над проектом ВРАТАРЬ ГАЛАКТИКИ, на котором вы выступаете и как режиссер, и как продюсер, ведется параллельно.
Да, это независимый проект, который мы делаем вместе с Сергеем Сельяновым. Мы начали им заниматься еще задолго до того, как образовалась киностудия КИТ. На данный момент закончились основные съемки, сейчас начинается процесс работы над компьютерной графикой. Это очень сложный проект в отечественном кинематографе по количеству спецэффектов, трехмерных и анимированных персонажей. Съемки ВРАТАРЯ проходили невероятно тяжело. Хотя, наверное, я это говорю после каждого фильма (смеется). Мы снимали все крохотными кадриками (так было нужно по технологии), никто ничего не понимал – что происходит, куда смотреть. А потом раз – и все вдруг собирается в единую картину, в мысль, в эмоцию. Я описал бы этот проект как экстракт моих пристрастий в научной фантастике.
По каким критериям вы подходите к выбору проектов?
У меня есть постулат, который я часто повторяю: не мы изучаем рынок, а рынок изучает нас. Когда меня коллеги и товарищи спрашивают, какие фильмы сейчас нужны, какого жанра, тематики, я все время отвечаю честно: нужно, чтобы зрителю было интересно, и нет разницы, в космосе будут твои герои, под водой или на земле, в сегодняшнем дне, завтрашнем или через сто лет.
Но, наверное, есть большая разница в качестве самого продукта. Как бы вы сегодня оценили происходящее в российском кино? Насколько вас радует или печалит его состояние, развитие?
С момента образования Фонда кино меня радует все. С тех пор, как государство решило всерьез поддерживать кинематограф, у меня появилась уверенность, что рано или поздно все случится. Это процесс очень сложный. Делать зрительское кино – невероятно тяжелый труд. И тяжелый не только физически, он заключает в себе еще гигантскую совокупность факторов. Как угадать, что через два года захочет смотреть страна? Как угадать, какие темы через два года будут волновать платежеспособную часть населения? Как угадать, какая часть населения станет платежеспособной? При этом кино может работать только как индустрия. Особенно сегодня, когда оно превращается в высокотехнологичное производство, когда зрелище становится главной составляющей. Те, кто скалозубят «такие-сякие, кино не умеют снимать», просто не отдают себе отчета в том, что в одиночку это сделать почти невозможно. Необходимо, чтобы все отрасли, на которых кино так или иначе завязано (а вы мне не назовете ни одной отрасли, от которой мы не зависели бы), работали четко. Военная, автомобильная, легкая промышленность – пока общий уровень производства в стране не поднимется на должную высоту, у нас будут оставаться проблемы. Да, это не один и не два дня – это долгий процесс. Но мы работаем.
При этом в качестве ключевого фактора развития вы назвали государственную поддержку. Насколько она эффективна, насколько достаточна в плане выделяемых средств?
Кто-то говорит, что выделяется очень мало денег, кто-то – что очень много. Понимая, сколько сегодня в стране дыр, которые нужно срочно закрывать, я лично считаю, что на кинематограф выделяются огромные средства. Фишка в том, что на каждый рубль, который выдает государство, мы, продюсеры, притаскиваем еще рубль, и таким образом получается финансовая совокупность, толкание крови по жилам. Я не принадлежу к категории популистских забияк, которые кричат: «Все дураки, все делаете неправильно!» Если сравнивать наше государство с живым организмом, то еще двадцать лет назад оно было в глубочайшей коме. Сейчас мы пришли в сознание и встали на ноги. Но трудно представить, что человек, который только вышел из комы, тут же поедет на Олимпийские игры и займет там призовое место. Все происходит потихонечку. В отличие от человека, государство бесконечно, поэтому процесс в любом случае будет развиваться, прогрессировать. Какое-то время у нас не будет получаться, но, глядя на наши неудачи, станет созревать и учиться новое поколение. И тогда раз – и появляется, например, Миша Врубель, который уже все знает, умеет и делает успешные проекты.
В последнее время министерство культуры отчетливо дает понять, что бюджетных ресурсов на кинопроизводство не хватает, в связи с чем изобретает различные варианты поиска дополнительных средств, в частности, за счет кинопроката. Насколько, по-вашему, такие предложения, как внедрение пошлины за выход в прокат, смогут действительно помочь нашему кино?
Не уверен, что достаточно компетентен, чтобы всерьез и глубоко это анализировать. У меня в этом смысле дуальное мнение: с одной стороны, я понимаю логику, почему нужно ввести этот налог, с другой стороны, я понимаю, какие негативные последствия за этим могут стоять.
Допускаете ли вы возможность, что к финансированию кинематографа могут всерьез подключиться частные инвесторы? Есть ли интерес к кино со стороны большого бизнеса?
Нет, и это объяснимо. Дело в том, что двадцать с лишним лет огромное количество людей с деньгами водили за нос. Я от многих бизнесменов слышу, что у них был чудовищно негативный опыт в кино. Как правило, к ним приходили продюсеры и рассказывали, что у них будет шедевр: «Мы поедем на «Оскар», будет красная ковровая дорожка, вот здесь будет стоять Анджелина Джоли, а рядом – ты». И бизнесмены, которые выросли в советское время и очень любили кино, соглашались, а вместо этого им подсовывали халтуру, которая была никому не нужна – если проект вообще снимали. Поэтому теперь ходить к ним бесполезно. Сейчас мы придумываем различные финансовые схемы, чтобы обезопасить их средства и приучить к мысли, что сегодня уже есть нормальные продюсеры, которые умеют делать кино. Надеюсь, что рано или поздно они снова начнут нам доверять. Все у нас наладится, просто не сразу.
