Юрий Быков: «Снять прямую, жестко социальную картину – серьезное психологическое испытание»
Режиссер фильма «Сторож» − о своем проекте-участнике «Кинотавра»
Кинобиография Юрия Быкова тесно связана с «Кинотавром»: здесь когда-то победил его короткий метр НАЧАЛЬНИК, а позже побывали практически все его фильмы – ЖИТЬ, МАЙОР, ДУРАК. Исключением стала лишь прошлогодняя картина ЗАВОД, запланированная, похоже, как режиссерский opus magnum. В этом году Быков возвращается в Сочи со СТОРОЖЕМ, снятым за небольшие деньги и сосредоточившемся на отношениях трех персонажей в замкнутом пространстве.
«Инвада» стала сегодня одним из главных продюсеров авторского кино в России. Вы начали работать с этой компанией на своем предыдущем фильме, ЗАВОД. Что повлияло на решение продолжить сотрудничество? Вам была предоставлена полная творческая свобода?
С определенного момента моим условием работы стало наличие абсолютной творческой свободы в рамках оговоренного бюджета. Безусловно, должен происходить диалог, обмен мнениями, творческое участие продюсеров, но финальное слово остается за мной. Никто не заламывал мне рук – это бессмысленно, потому что у меня большой опыт и четкое понимание, что я хочу сказать. Как проект СТОРОЖ начинался параллельно ЗАВОДУ – мы даже рассматривали возможность запустить СТОРОЖА раньше ЗАВОДА. Как картина локальная, с меньшим фестивальным потенциалом СТОРОЖ не так привлекал остальных партнеров по ЗАВОДУ, в котором присутствовала определенная конъюнктура. Но как история камерная СТОРОЖ привлек «Инваду»: она подходит, чтобы опробовать возможности совместного взаимодействия. Это не очень крупная студия, но очень лояльная и аккуратная в отношениях с режиссерами. Мало того, именно они предложили подать проект в министерство культуры, так как в фильме практически нет политики.
Вы говорили, что замысел СТОРОЖА придумали уже давно, но у вас никак не получалось его снять.
Это тот редкий случай, когда кино родилось из одной сцены. Мне казалось крайне привлекательной идея, что в каком-то заброшенном месте – санатории или гостинице – живет одинокий человек с очень сложной биографией, эдакий отшельник. В этом санатории очень странным образом появляется женщина, затем еще один мужчина, возникает треугольник – любовный, философский, какой угодно. Мне кажется, что с помощью такой конструкции можно ответить на очень важные вопросы. Сценарий перестраивался под жизненные обстоятельства, которые я переживал последние полтора года. Задуман фильм был как survival-мелодрама, но все смыслы, которые присутствуют в нем сейчас, он приобрел как раз в это время. Это не значит, что сценарий кардинально менялся, но он претерпел большие смысловые изменения. Это очень локальная, камерная, жанровая история: у меня запасено достаточно много таких идей, чтобы в какой-то момент можно было бы реализовать проект практически своими силами. Я постоянно нахожусь в подвешенном состоянии. Я не вижу постоянного явного, внятного желания работать со мной как с режиссером, поэтому всегда должен держать туза в рукаве. Такой была короткометражка «Начальник», таким был фильм ЖИТЬ, таким же проектом должен был стать СТОРОЖ. Но когда нашлись продюсеры и изменились обстоятельства моей жизни, проект очень серьезно видоизменился и стал тем, чем сейчас является.
Но что оказалось основным фактором, определившим ограниченное число героев: бюджет или творческое желание?
Это прежде всего обусловлено набором инструментов, которые нужны, чтобы воплотить картину в жизнь. Может, звучит цинично, но я люблю, когда обстоятельства диктуют формат и диапазон инструмента, а потом ты уже находишь точки пересечения с тем, что тебя волнует и раздражает. Это странноватый подход, но в наших реалиях он довольно практичен. Я несколько перегибаю палку, когда выделяю СТОРОЖА, потому что все мои картины достаточно малоемкие с точки зрения ресурсов. Например, МАЙОР начинался кустарно, на коленке, это уже потом к проекту присоединился Алексей Учитель, – хотя и персонажей там много, а локаций больше, чем в ЗАВОДЕ. Я всегда отталкивался от того, что мне нужно реализовать картину в очень сжатые сроки и в стесненных бюджетных условиях.
В этот раз вы сами играете одну из главных ролей. Это тоже связано с бюджетом?
Нет, случилась оказия, которую бессмысленно скрывать: начинал сниматься Кирилл Пирогов, но из-за его занятости и творческих разногласий нам пришлось остановить сотрудничество. У меня нет никаких претензий, это выдающийся артист. Времени на его замену просто не оказалось. Я считаю, что это не самый умный поступок, у меня не было ни малейшего желания сниматься самому – но за три дня я не нашел бы актера, который погрузился бы в материал. С остальными исполнителями было проще. Владислав Абашин играл одну из главных ролей в ЗАВОДЕ. И тогда я понял: с некоторыми корректировками, с некоторой обработкой он – то, что нужно для СТОРОЖА. С Аллой Югановой было интереснее: мы провели серьезный кастинг, в котором участвовало много выдающихся актрис ее возраста, но мне нужен был человек, который бы мне доверял, единомышленник, готовый слушать каждую секунду. Это редкое сочетание. СТОРОЖ в каком-то смысле строится на персонаже Веры, а у меня до этого не было центральных женских персонажей, кроме, пожалуй, ДУРАКА. Мои предыдущие героини – не совсем типичные мелодраматические женские персонажи, какие обычно бывают центральными в кино. Вера в СТОРОЖЕ – основной мелодраматический персонаж с огромным багажом ошибок, переживаний. В Алле сошлось необходимое сложное сочетание качеств – в том числе с точки зрения деликатности, силы и качества темперамента. Этим она мне очень напомнила Хабенского. В самых тяжелейших условиях она играла так, как будто ей хотелось что-то наконец выплеснуть. Видимо, у нее тоже есть какой-то жизненный эмоциональный багаж.
Почему вы все-таки решили отойти от социального кино?
Снимая ЗАВОД, я не сомневался, что параллельно с остросоциальной картиной нужно сделать жанровую или драматическую историю без политики и социалки. В ближайшее время любому фильму, критикующему положение вещей, будет очень трудно найти финансирование и выйти в свет. Проблемная политическая работа, сделанная искренне и наотмашь, будет приносить создателю серьезные негативные дивиденды. Снять картину прямую, жестко социальную – это серьезное психологическое испытание. Я не вижу прежде всего профессиональной схемы, по которой я мог бы, задумывая очередное социально-политическое кино, рассчитывать на какую-то внятную логистику: как достать финансирование, как снять картину, как ее продвигать, как из-за нее не потерять здоровье. Любому художнику необходимо делать паузы между такими фильмами. Нейтральные проекты, обращенные к человеческим вещам, не влекут за собой такой массы критики и негативной реакции. СТОРОЖ – это попытка посмотреть, как аудитория (прежде всего на российском рынке) реагирует на камерные картины, которые лишены политико-социального подтекста. СТОРОЖ – размышление о человеческих вещах, не формирующее вокруг себя такого давления, какое создает тот же самый ДУРАК.
Но если обстоятельства окажутся благоприятными, вы будете снимать социальное кино?
Не думаю, что могу вообще напрямую ответить, как будет после картины СТОРОЖ. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. В случае со СТОРОЖЕМ мне хотелось бы акцентировать внимание не на себе, а на фильме, отрезать его от своей биографии и репутации. С недавнего времени я понял, что везде существует формат – я имею в виду формат кино фестивального, коммерческого и так далее. Если ты не работаешь в формате, ты никому не нужен. Важно, какие ценности, политико-экономические взгляды и социальные группы ты, условно говоря, обслуживаешь. Сейчас самый наболевший вопрос в России – что будет дальше? Снимите про это фильм, объективно расскажите правду и с той, и с другой стороны – и окажетесь не нужны ни той, ни другой стороне. Вы должны обрабатывать либо либеральное поле, либо консервативное, одни хотят глобальный мир, а другие хотят остаться с балалайкой. У нас крайне поляризованное общество, и нынешний социально-политический процесс меня удручает. Я не понимаю, к какой аудитории обращаться.
