Вадим Валиуллин: «Зритель хочет приключения»
Режиссер фильма «Мертвым повезло» – о своем проекте-участнике «Кинотавра»
Вадим Валиуллин был победителем прошлогоднего «Кинотавра» – главный приз в короткометражном конкурсе достался его фильму КРЕДИТ, который, по признанию режиссера, был снят, чтобы развеяться во время изнурительного монтажа МЕРТВЫМ ПОВЕЗЛО. Полнометражный дебют Валиуллина – пожалуй, самый яркий пример жанрового кинематографа в нынешней программе, причем это гибрид не совсем привычных для российского кино черной комедии и слэшера (или, по словам Ситоры Алиевой, «настоящей расчлененки»): маньяк встречает банду уголовников. Снят фильм в окрестностях Уфы, в основном с уфимскими актерами, уфимской съемочной группой и минимальным бюджетом, но выглядит вполне достойно – главным образом благодаря комедийному дару режиссера.
Вы взялись за жанровое кино, хотя в действительности его снимать сложнее – в особенности хоррор или черную комедию, традиций которых в России почти нет. Что вас побудило обратиться именно к черной комедии?
В первую очередь хотелось найти недорогую камерную концепцию фильма (поскольку я понимал, что больших бюджетов не будет): одно помещение, несколько актеров и острый сюжет, который держит до конца. Комедия – потому что я счел, что хоррор в чистом виде мы не потянем по ресурсам: надо рисовать всяких страшных духов, делать спецэффекты, костюмы, локации. Без нормального бюджета это провальная затея – впрочем, как и со «стандартными» комедиями и ромкомами, где требуется много локаций, статистов, реквизита, костюмов. В процессе, конечно, сценарий чуть разросся и появилось больше локаций. Я в целом люблю жанровое кино и много его смотрю – от Серджио Леоне до Тарантино, Кевина Смита, Джеймса Ганна. Мне кажется, что зритель (особенно подрастающее поколение) практически готов к жанру – все школьники смотрят сериалы про зомби, обсуждают Дэдпула и Железного человека, а советские фильмы уже называют «черно-белыми».
Какими были ваши ориентиры?
В какой-то степени повлияли фильмы Тарантино, Гая Ричи, Элая Рота, а также различные хоррор-слэшеры, в том числе французские (у французов достаточно изощренное чувство юмора), и даже СТРАЖИ ГАЛАКТИКИ – словом, все картины, где используется несколько колоритных персонажей в сложных обстоятельствах, ну и, конечно, схема «идиоты идут на дело».
Как вам удалось научиться работать с жанром?
Мы снимали много рекламы, клипов и короткометражек – это позволило в достаточной мере натренироваться, чтобы найти различные методы работы под ту или иную задачу. Честно скажу: жанровые фильмы мне нравятся больше, чем реалистичные, и, на мой взгляд, обычный зритель не хочет смотреть на взаимоотношения людей в чистом виде, на реалистичную боль на экране – без истории и аттракциона, так как он и в жизни устал от всего. Зритель хочет приключения, чтобы забыться на полтора-два часа и уйти из реальности.
Проблематично было пересаживать слэшер на российскую почву?
Это не самая тяжелая и достаточно интересная часть работы. Я просто взял в качестве персонажей обычных российских ребят, дал им потусоваться на узнаваемой зрителем социальной почве, а потом постарался органично вытащить их в слэшер и приключения, постепенно повышая градус происходящего на экране.
Вы не боитесь переступить некую черту, за которой обычно говорят: «жесть», «много крови», «ниже пояса»? Какова для вас грань допустимого в кино?
Могу точно сказать, что в МЕРТВЫМ ПОВЕЗЛО нет недопустимых шуток, там все снято на грани. Мне кажется, что прохождение по краю и есть идеальная форма для такого рода фильмов – не пережать, но и не недожать. Если взять СТРАЖЕЙ ГАЛАКТИКИ. ЧАСТЬ 2, то там при рейтинге 16+ гораздо больше шуток ниже пояса, хотя мне в целом близок юмор этой франшизы. Если при просмотре первой части (до съемок МЕРТВЫМ ПОВЕЗЛО) мне было интересно, как работают шутки, то когда смотрел вторую, я уже видел схемы, по которым они написаны.
Какими были самые главные вызовы жанра?
Самый главный вызов – технический: бутафорские оторванные руки, ноги, кровь. Но надеюсь, мы справились. Подготовка локации тоже была непростой: нам нужен был дом, который можно изгадить и поломать. Мы с художником Русланом Асадуллиным и оператором Артемом Айсиным сами начали реставрировать заброшенный дом на турбазе «Сим» в 56 километрах от Уфы. Он был в разрушенном виде: отсутствовали полы, двери, стены не подходили, крыльцо покосилось. В итоге я заболел мышиной лихорадкой и попал в больницу. Артем с Русланом доделали дом без меня. Из больницы я вышел за два дня до начала съемок, и то, врачи не хотели меня так рано выписывать. Для съемок мы искали место недалеко от города, но чтобы при этом оно выглядело, словно самая глушь. В основном составе было семь актеров, и уехать в экспедицию мы не могли из-за их графиков. В итоге часть съемочной группы жила на даче недалеко от этого дома, а часть ездила каждый день в город. Я работал «таксистом» до и после съемок, развозил всех по вечерам и собирал по утрам, мы спали по два-три часа на протяжении двенадцати или тринадцати дней. Некоторые дни я напрочь не помню, как и что снимали. Поэтому мы сознательно делали «конструктор», чтобы разобраться потом на монтаже, так как понимали, насколько тяжела ситуация. Несколько дней я даже снимал как «режопер» (режиссер и оператор в одном лице) – оба оператора не могли в это время, а актер Дима Богдан скоро улетал в Москву и надо было срочно доснимать.
На каком этапе к вам присоединился Михаил Кукушкин? [Продюсер фильмов НЕАДЕКВАТНЫЕ ЛЮДИ, ВДРЕБЕЗГИ. – Прим. БК] Чем вам помогло участие московского продюсера?
Миша присоединился, когда я показал ему кастинг и сценарий – этого оказалось достаточно, чтобы поверить в проект. «Продюсеры» из Уфы и близлежащих городов только говорили, что хотят сделать что-то большое, но никто ни во что не верил. Все-таки уровень продюсеров московских и региональных сильно отличается. Миша Кукушкин стал соинвестором проекта, давал бесценные творческие и технические советы во время съемок и монтажа, помог организовать практически всю московскую часть постпродакшна. Более того, в 2016 году на «Кинотавре» мне повезло познакомиться с Валерием Федоровичем и Евгением Никишовым – одними из самых продвинутых людей в индустрии. Они помогли с монтажом и дали много полезных рекомендаций.
Как мы понимаем, съемки были закончены еще в 2015 году. Чем объясняется затянувшееся производство?
Тем, что мы снимали «конструктор». Мы сознательно не использовали хлопушку, чтобы сэкономить время на съемках и получить больше материала, монтаж из-за этого сильно затянулся, но такое решение в итоге себя оправдало. Тем не менее снова снимать без хлопушки и записывания дублей я все же вряд ли решусь.
В чем особенности феномена башкирского кино? Вы считаете себя его частью?
Я не считаю наш фильм башкирским, мы делаем кино для федерального уровня (пусть и не с таким бюджетом), для максимально широкого зрителя, а не только для жителей Башкирии. Чтобы получить грант в минкульте Республики Башкортостан, нужно быть носителем языка и снимать про их героев. Но то, что происходит в башкирском кинематографе, это хорошо – снимаются фильмы, даются гранты, жители республики узнают про свою культуру. Наверное, так и должно быть, чтобы культура не умирала. Единственное, что мне не до конца понятно – почему в республике нет интереса к картинам, ориентированным на федеральный уровень, таким, какие делаем мы. Ведь если бы в Башкирии была кинопродукция не только для внутреннего потребления, но и «на экспорт», это положительно сказалось бы на имидже республики. А мы вынуждены лишь без удовольствия сказать, что там все не очень хорошо и фильм МЕРТВЫМ ПОВЕЗЛО снимался без поддержки – не благодаря, а вопреки. Из всех заслуг Республики Башкортостан – только скидка на штатив (которую мы добивались два месяца, заполняя бумажки), а все остальное – заслуги отдельных людей, которые захотели помочь.
Вы думаете продолжать снимать комедии?
Думаю, что буду всегда стараться делать все свои фильмы в комедийном ключе (в том числе хорроры, драмы, мюзиклы, триллеры) либо с долей комедии, так как это самый интересный для зрителя жанр. В любой нашумевшей на весь мир картине есть элементы комедии и здорового трэша. Даже в самый тяжелый и драматический момент, когда, казалось бы, надо страдать уже изо всех сил, всегда найдется место для иронии и черного юмора.
