top banner

Михаил Врубель и Александр Андрющенко: «Не экспериментируя, на вершине не окажешься»

Автор: Мария Мухина

14 ноября 2016

Продюсеры компании «Водород» о своих амбициях, проектах и принципах в киноиндустрии

Интервью было опубликовано в печатном БК №9 (122) за сентябрь 2016 г.

Наша киноиндустрия не смогла бы развиться и до сегодняшних высот, не приди к станку те, кто, когда уже стало можно, запоем отсмотрел голливудскую классику, а потом в своих кинематографических мечтах захотел ориентироваться на опиум более народный, нежели творчество Андрея Тарковского. Тандем Александра Андрющенко и Михаила Врубеля, сегодня называющийся компанией «Водород», прорастал сквозь «елочные» дебри, удары ЧЕРНОЙ МОЛНИИ, опасные ДЖУНГЛИ и «призрачные» дали. БК с интересом узнал, что взгляды этих продюсеров во многом схожи с их ровесниками по цеху.

В отрасли у вас до сих пор статус молодых, начинающих продюсеров, несмотря на весь ваш опыт работы, в том числе и с мэйджорами: в прошлом были «Базелевс» и СТВ, теперь вот – «Арт Пикчерс». Как вы сами себя ощущаете и зачем вам так необходимо оказаться под «крышей» больших студий?

АЛЕКСАНДР АНДРЮЩЕНКО: Мы до сих пор ощущаем себя молодыми. А что касается «крыши», то так, пожалуй, только про «Базелевс» можно говорить – там мы были нанятыми сотрудниками. С СТВ и «Арт Пикчерс» у нас уже партнерство, с понятной экономической, а главное – творческой составляющими.

Речь скорее о том, что молодых и неопытных чаще всего отличают амбиции: сейчас я сделаю все сам и докажу всем большим, что они не умеют снимать кино.

МИХАИЛ ВРУБЕЛЬ: Когда цель – сделать качественный и успешный фильм, достичь ее, на наш взгляд, можно только командной работой. Не скажу, что чем больше компаньонов, тем лучше, но работа в компании с человеком, имеющим другие взгляды по многим вопросам, фильм только обогащает. Мне кажется, что это в XX веке была эпоха мастеров, был, условно, Тарковский, Гайдай или Фрэнсис Форд Коппола – и все крутилось вокруг них. Сейчас время коллективного взаимодействия. Нам повезло, что все, с кем мы работали – крупные творческие единицы. Надеюсь, так и будет продолжаться. У нас в отношении выбора партнеров одно условие: нам неинтересно сотрудничать с теми, кто является просто финансирующими продюсерами.

Но ведь это надо иметь как минимум смелость, а лучше – даже наглость, чтобы возразить человеку с многолетним опытом, какой за плечами даже не у Федора Сергеевича, а у Сергея Михайловича. Кто в таком творческом партнерстве принимает финальные решения?

ВРУБЕЛЬ: Все партнеры разные. Характер отношений предполагает некие совместные решения – не скажу что компромиссы, но решения, устраивающие и одних, и других. Как компания, которая придумывает и производит всю творческую часть, ведет постпродакшн и промокампанию, мы не сможем работать с решением, в которое сами не верим. Это невозможно, и это понимают все наши партнеры. Впрочем, не буду скрывать, наш союз с «Арт Пикчерс» – это абсолютно новый качественный этап. В лице Федора Бондарчука и Дмитрия Рудовского мы обрели уникальных старших товарищей. Уже опытных, но все еще «голодных», готовых вместе с нами покорять абсолютно новые вершины. Это крайне важно для нас.

АНДРЮЩЕНКО: Пока мы ни разу не работали (и надеемся, что не придется) с непрофильными инвесторами. Сотрудничество с опытными кинематографистами ценно тем, что мы разговариваем на одном языке и обо всех необходимых компромиссах договариваемся на берегу. Это очень важно. Мы не входим в проект, не понимая друг друга. Мы обсуждаем вводные данные, а потом спокойно работаем, зная, что никто не будет звонить нам каждый день и говорить, что нравится, а что не нравится. Дальше уже сверка будет на каких-то понятных реперных точках. Сценарий, кастинг, первый состав (режиссер, художник, оператор), бюджет – это все утверждается обычно совместно. Следующий этап – это уже готовый монтаж фильма. 

ВРУБЕЛЬ: Чтобы было понятно на конкретных примерах – у нас была ситуация по ЛЬДУ с кастингом. Уже поджимали сроки, оставалось три недели – месяц, а у нас не было двух главных героев. Мы с Сашей пришли к Бондарчуку с Рудовским и принесли информацию о тех, кто нам нравился. Им наши варианты не понравились, и они заняли довольно жесткую позицию. Но не в смысле «берите тех, а не этих», а в смысле «давайте вместе искать дальше». Мы продолжили поиски и в итоге нашли то, что устроило всех. Недавно мы с Федором сидели и Саша сказал ему: «Спасибо большое, что не дали нам сделать эту ошибку». Это тоже очень важный элемент. Кино же – это дело одного выстрела. Когда ты открыл кафе, например, и не пошло, можно переделать, сменить кухню и двигаться дальше. В кино у тебя один выстрел. Не взлетело – значит не взлетело. Цена ошибки очень велика, и коллективная работа дает возможность эту ошибку не допустить. 

А есть какие-то экономические нюансы взаимодействия с большими компаниями? Общаясь с разными участниками рынка, мы слышали различные истории о том, как опытные кинематографисты используют молодых и независимых. Слышали также, что «Арт Пикчерс» в этом плане выгодно отличается от других.

ВРУБЕЛЬ: Вы все правильно слышали.

АНДРЮЩЕНКО: Это вопрос довольно понятийный.

ВРУБЕЛЬ: Причем опять же решающийся на берегу. Ты входишь в абсолютно прозрачные условия. Не было такого, чтобы по факту получалось не то, под чем мы подписывались. Поначалу ты вынужден соглашаться на менее выгодные для себя условия, потому что нужен стартовый трамплин. Можно, наверное, было что-то делать самим, но я уверен, что выстрел был бы гораздо меньшим по масштабу. Какие большие проекты были сделаны без мэйджора? Да, «Лунапарк» вместе с Жорой Крыжовниковым сделали ГОРЬКО!, как мы делаем свои проекты. Но и они в итоге пришли к Тимуру, что и позволило им так выступить. То же самое касается ДУХLESS. Это как, находясь в Штатах, рассуждать, идти тебе к мэйджору или не идти. И больших продюсеров я на самом деле понимаю: для них это естественный риск, а для нас – огромный опыт.

И ПРИТЯЖЕНИЕ, и ЛЕД вы делаете в сотрудничестве с «Арт Пикчерс», но на питчингах Фонда кино ПРИТЯЖЕНИЕ представлял Дмитрий Рудовский как проект мэйджорский, а ЛЕД – вы сами, как проект независимый. 

ВРУБЕЛЬ: Было бы странно подавать фильм режиссера Федора Бондарчука не от компании «Арт Пикчерс». Это, мягко говоря, подозрительно. 

А что в целом вы думаете о нынешней системе распределения господдержки?

ВРУБЕЛЬ: У меня двоякое к ней отношение. Я же был два года в сценарной группе Фонда кино и изнутри понимаю, как все это устроено. И метод принятия решений там мне кажется одним из самых справедливо устроенных. Это не кулуарные решения, все проходит через расширенные составы профессиональных людей из разных сфер, из разных компаний. Мне кажется, что это большой плюс. При этом большим минусом мне видится количество финансируемых проектов. Оно мне кажется избыточным. Если идет борьба за долю российского кино, то не стоит поддерживать 60 или 40 проектов. Надо финансировать 10 или 15. 

Не размазывать эти деньги?

ВРУБЕЛЬ: Да. С наименее рискованным бюджетом в 60–80 миллионов очень малое количество проектов можно сделать. Какие-то фильмы ужасов, с ГОРЬКО! повезло, и то, вторая часть уже сразу стоила дороже. А что-то уровня ПРИЗРАКА за эти деньги произвести уже не получится. Кроме того, я предложил бы законодательно как-то закрепить пропорции финансирования Фонда кино в договоре, если инициатором проекта изначально является независимая компания, а деньги получает мэйджор. А вообще, проблема глубже – она заключается в размере рынка. Почему нельзя системно финансировать кино нефондовскими деньгами? Почему нет других полноценных институтов? Потому что размер рынка таков, что если у тебя нет денег Фонда кино, то риски становятся просто неприемлемыми для бизнеса. На телевидении и у компаний, которые производят сериалы, все устроено по-другому. Они имеют рыночную капитализацию, в кино этого нет, поскольку наш рынок никуда резким образом не увеличивается, я имею в виду копродукционные истории и выход на другие рынки. Не на весь мир, но на те же Китай, Южную Америку, Юго-Восточную Азию, какие-то европейские территории. Потому что если так не делать, ничего не будет. Все время надеяться на государство – ненадежно.

И при этом вы говорите, что не работаете с непрофильными инвесторами. Если бы сейчас появился инвестор со стороны, готовый вложиться в картину, это было бы плюсом в целом для отрасли? Или есть опасность появления проектов низкого качества, снятых на шальные деньги и влияющих на имидж российского кино?

ВРУБЕЛЬ: Думаю, это было бы только на пользу отрасли. Вопрос в профессионализме инвесторов. Это как если бы сказали, что инвесторы вкладывают в строителей, а строители строят кривые дома, которые рассыпаются. Инвестор – это профессиональное занятие. Не в смысле, что кто-то пришел, мы выпили, шашлык поели и получили деньги. Нужно оценивать компании, принимать какие-то риски. А в имидж российского кино я, если честно, не верю. Потому что как у нас происходит: идут комедии, которые проваливаются, потом выходит ГОРЬКО! и оказывается, что комедии собирают. Выходят скучные детские фильмы, которые никто не обсуждает, потом появляется ПРИЗРАК и оказывается, что можно снимать семейное кино. 

Судя по всему, профессиональных сторонних инвесторов отталкивает низкая окупаемость российских проектов. Насколько правдивы все эти периодически выходящие заметки о том, что очередное наше кино не отбилось в прокате?

АНДРЮЩЕНКО: Оба наших проекта вышли в ноль. Один из них нам кажется прекрасным, второй – неплохим. Мы довольны этой работой, но экономика их – ноль. И это большая удача в России – сборы в 370 миллионов и 383 миллиона рублей. Кто сейчас готов прийти проинвестировать? Только одержимый кино человек, который доверяет нам. Мы – компания, которая не потеряет его деньги. Сейчас мы выпустим еще три фильма, надеемся, что у нас будет плюс. Но опять же плюс отнюдь не в рамках какого-нибудь гигантского бизнеса. Кино фанатики занимаются, а не те, кто хочет зарабатывать на этом действительно какие-то большие деньги. 

ВРУБЕЛЬ: Но, повторюсь, инвестиционная привлекательность появляется, если выходить на другие рынки – особенно при нынешней курсовой истории. По ПРИТЯЖЕНИЮ мы заключили рекордный контракт с китайским прокатчиком, помимо этого они вкладываются в маркетинг и дают нам 10 тысяч экранов 3D, IMAX и так далее. То же самое с ВИЕМ 2, который вообще там в копродукции находится. Это очень важные шаги. Я смотрел статистику по Китаю. Да, у них рынок резко растет, а у нас – не растет, но он у них, грубо говоря, всего лишь в десять раз больше, ровно настолько же там и населения больше. Так что я не очень верю в идею насытить залами малые города. Это едва ли даст прирост больше 15 процентов.

Насколько для выхода на международные рынки необходима ставка на технологии? Вы, кстати, даже ДЖУНГЛИ свои в итоге ведь конвертировали в 3D. ПРИТЯЖЕНИЕ теперь вот в IMAX будет. Это целенаправленно или так само складывается?

АНДРЮЩЕНКО: ПРИТЯЖЕНИЕ – это фильм про вторжение инопланетян, что подразумевает внимание к технологиям.

ВРУБЕЛЬ: Для выхода на международные рынки очень нужны технологии. Комедии никуда продать невозможно. Юмор очень национальный. Мелодрамы, наверное, можно. Но взять даже 1+1 – свою основную кассу он собрал во Франции, где был сделан, и в Германии, где эти социальные проблемы актуальны. В Англии он заработал очень немного, а в Америке вообще не вышел. Они себе делают римейк, как это обычно бывает с французскими фильмами еще со времен Луи де Фюнеса. В чем уникальность ситуации – в России все стало дешево в долларах. Тем временем графику здесь научились делать так, как почти нигде (я сейчас не беру в учет Голливуд). По крайней мере, студии Армана Яхина, Саши Горохова. Получается, что если ты находишь универсальные сюжеты и, возможно, даже съемочные локации, то ты можешь делать очень дешевое по мировым меркам кино и зарабатывать деньги там.

При этом ваш ЛЕД – как раз вот такая абсолютно локальная история. Зачем вам понадобился этот проект? 

АНДРЮЩЕНКО: Мы же не роботы, не прагматики. ЛЕД родился, потому что родилась прекрасная история. Была изначально идея сделать мюзикл, но энергия появилась в этом проекте, когда родилась сама история. Мы так в нее влюбились, что не смогли не сделать. Возможно, пока на уровне хай-концепта в синопсисе в нем и нет чего-то специального, но мы еще думаем, что делать с маркетингом. А так внутри этот фильм сделан новаторски, его решение, его сценарий, герои – они все очень необычные. На словах оно пока звучит как ЧЕМПИОНЫ, но это вообще не то. 

Кажется, вы уже проходили это на ПРИЗРАКЕ, это тоже было кино, в которое мало кто верил на уровне синопсиса.

ВРУБЕЛЬ: Я недавно смотрел переписку с ПРИЗРАКА и там как раз вот про это все было: у нас нет логлайна, какое привидение, все уже видели это сто раз. Поэтому мы очень верим, что история и ее исполнение являются номером один. Бывает фильм уникальной формы, как тот же ХАРДКОР или даже ГОРЬКО! в каком-то смысле, но и там, и там была история, отвечающая этому жанру. Понятно, что ЛЕД не соберет, сколько соберет ПРИТЯЖЕНИЕ, но выйти на цифры ПРИЗРАКА или чуть больше – возможно.

В плане «постпризрачной» истории не обидно сейчас, что у каждого семейного фильма теперь в референсах ваша картина?

ВРУБЕЛЬ: Обидно, что у нас в кинематографе развито туннельное мышление. Есть хоккейная байка: нужно быть не там, где шайба была, а там, где будет. Надо тренды пытаться создавать. В этом смысле мне обидно, что не хватает молодых людей, готовых экспериментировать. Оттого очень ценно, что делает Илья Стюарт и его «Хайп Продакшн». Мы бы за такие проекты не взялись, но они пытаются делать что-то новое. Петя Ануров тоже. ГОРЬКО! было новым. Это важно. Особенно удручает, когда приходишь на какие-нибудь питчинги в школу кино, а там унылые люди, как будто им всем по 73 года и они все из коридоров «Мосфильма» вышли. Сейчас же столько всего радикального можно делать, на телефон снимать, графику рисовать. Тем более в учебных целях. Смотришь, например, РАЙОН №9, а потом – какую-нибудь короткометражку Блокампа, которую он явно сделал своими силами в ЮАР – это же крышесносительно! Этого ощущения экспериментального духа мне сильно не хватает, когда я слышу о проектах где-то на «Кинотавре». Все очень вторично. 

А что вы думаете о нашей вторичности по отношению к Голливуду? Когда выходила ЧЕРНАЯ МОЛНИЯ все обвиняли ее в том, что это ЧЕЛОВЕК-ПАУК. А ПРИТЯЖЕНИЕ в первую очередь ассоциируется с РАЙОНОМ №9. 

ВРУБЕЛЬ: ПРИТЯЖЕНИЕ не похоже на РАЙОН №9. Это тот случай, когда надо сходить в кино, чтобы убедиться.

АНДРЮЩЕНКО: С ЧЕРНОЙ МОЛНИЕЙ я соглашаюсь абсолютно. Более того, когда вышел римейк ЧЕЛОВЕКА-ПАУКА с новыми актерами, он был менее похож на оригинального ЧЕЛОВЕКА-ПАУКА, нежели наша ЧЕРНАЯ МОЛНИЯ. Откреститься невозможно, действительно это копия, как упражнение в школе. И мы этот опыт приняли и пошли дальше. 

То есть нет задачи продвигать ПРИТЯЖЕНИЕ как наш РАЙОН № 9? 

ВРУБЕЛЬ: Нет. Он похож на него лишь формально. Если в случае с ЧЕРНОЙ МОЛНИЕЙ отличалась именно форма – человек был не на нитях, а на машине, то в случае с ПРИТЯЖЕНИЕМ все сходство ограничивается лишь формой «инопланетяне на районе». 

А как же тизер-постер «Землянам здесь не место»? Мы все прекрасно помним кампанию РАЙОНА №9. 

АНДРЮЩЕНКО: Это тизер-постер. Решили немножко похулиганить. Основной постер будет другим. Какие-то детали, безусловно, пересекаются, особенно удачные решения. У нас нет цели идти по пути копирования, но есть желание брать лучшие решения, до которых мы можем додуматься в данный момент. Как основной постер мы не стали бы его делать никогда, но в качестве первого тизерного мы вместе с Sony решили, что это вполне себе нормальное решение.

На чем тогда планируется делать маркетинговый акцент?

ВРУБЕЛЬ: На том, что теперь инопланетяне упали к нам. Раньше они были в Нью-Йорке, а теперь – в Чертаново. 

АНДРЮЩЕНКО: Этого достаточно. Мы проводили фокус-группы, которым показывали ролики. Для той аудитории, которая шире всего, состоящей из простых людей, информация о том, что инопланетная тарелка падает в России, в Москве, на район Чертаново, это гигантский повод пойти в кино. Масштабная вещь, которая случается у нас. Плюс Федор Бондарчук.

ВРУБЕЛЬ: Те, кто чуть более искушен, чаще сравнивают с ДНЕМ НЕЗАВИСИМОСТИ, а не с РАЙОНОМ №9, поскольку это был фильм нишевый, киноманский, хоть он и прилично собрал. Говорят, мы поняли, обязательно пойдем, но хорошо бы, чтобы это отличалось.

АНДРЮЩЕНКО: У нас еще задача – не раскрывать сюжет фильма. Он довольно необычный – не похож ни на РАЙОН №9, ни на ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ. Он довольно самобытный, наш, русский, яркий, современный. Мы этим сценарием гордимся и договорились с Sony, что не будем его раскрывать.

Зачем? 

Мы предположили, что зрителю будет крайне интересно увидеть все наши твисты в кино. Ну и, как мы уже сказали, на самом деле тарелки, упавшей в Чертаново, и имени Федора Бондарчука достаточно, чтобы народ валом пошел на этот фильм. И наши твисты для зрителей окажутся приятным бонусом, картина неожиданно раскроется для них с новой стороны. А там у нас огромное количество поворотов. Совершенно неожиданный сюжет. Мы проверили эту версию на фокус-группах: показали ролик, все сказали, что однозначно пойдут на этот фильм, после чего мы показали им кино целиком, и эффект был: «Вау! Это вообще же все по-другому!» И они все отметили: классно, что им ничего не рассказали в маркетинговой кампании и они получили огромное удовольствие просто от самого фильма.

Не опасаетесь хейтеров Федора Бондарчука?

АНДРЮЩЕНКО: Вся история с хейтерами Федора абсолютно интернетная. Нами было опрошено около ста человек – не количественно, а качественно. В Новгороде было четыре группы разновозрастных и в Москве столько же. Сначала мы показывали ролики и не говорили, кто режиссер. Люди говорили: да, это очень интересно, похоже на ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ, хотим посмотреть. А потом мы уточняли, что это фильм Федора Бондарчука.

ВРУБЕЛЬ: Мы ведь ровно с тем же вопросом, который вы сейчас задаете, и шли. 

АНДРЮЩЕНКО: У нас была версия начинать тизерную кампанию без имени Федора. А потом на фокус-группах все однозначно сказали: конечно, мы пойдем смотреть новый фильм Федора Бондарчука. Люди в принципе называли трех режиссеров в стране, которых они знают – это Тимур Бекмамбетов, Федор Бондарчук и Никита Михалков. Им очень доверяют.

ВРУБЕЛЬ: Многие, кстати, думали, что фильм ПРИЗРАК тоже снял Федор. Это люди, которые не сидят на «КиноПоиске» или в Интернете. У них образ Федора связан с хорошим российским кино. В Интернете мы тоже внимательно следим за комментариями. И тут что интересно. Мы выложили ролик на американском сайте, и там соотношение позитивных и негативных 93 процентов к 7-ми соответственно. У нас же на любом канале в YouTube, не говоря уже про «КиноПоиск», соотношение другое, а комментарии – сами представляете.

Вы, получается, очень доверяете фокус-группам и часто к ним обращаетесь?

ВРУБЕЛЬ: Мы не верим в помощь фокус-групп в момент создания проекта – из серии «что бы вы хотели увидеть». Ничего, кроме размышлений, в таком случае не услышишь – был фильм ГОРЬКО!, там было про свадьбу, а я хочу про день рождения. Или недавно ходил на фильм ужасов, вот бы у нас такой снять. Это бессмысленное занятие. Но когда мы все в материале, два года писали сценарий, полгода снимали, есть вещи, которые мы уже не можем сами заметить. Очень фокус-группы помогают сократить длину фильма или уточнить, что непонятно. Такие вещи, довольно технического характера, нуждаются в обсуждении.

АНДРЮЩЕНКО: Реакция фокус-групп, по нашему опыту, очень важна, она действительно совпадает с последующей реакцией зрителей на кино. На 90%, не меньше. Когда мы проводили первые фокус-группы и нам говорили: «ребят, вот это плохо получилось», мы были уверены, что доделаем звук, дорисуем графику, поправим монтаж, и реакция будет принципиально иной. Нет. Зритель смотрит глобально. На сценарные решения, концептуальные, на кастинг – нравится, не нравится. Если тебе 9 из 10-ти говорят, что актер играет плохо и не попадает в образ, то дальше ты хоть в лепешку разбейся, но так и есть. В этом смысле мы верим в фокус-группы. Они, во-первых, позволяют закончить фильм. Очень часто бывает, что мы держимся за длину, а на фокус-группах легко выясняется, какой эпизод неинтересный, не запоминается. Очень хорошо проверять юмористическую составляющую.

Какие у вас эстимейты по ПРИТЯЖЕНИЮ?

ВРУБЕЛЬ: Скажем так: мы сделаем все от нас зависящее, чтобы этот фильм увидело максимальное количество зрителей.

Есть цель обойти СТАЛИНГРАД?

АНДРЮЩЕНКО: Плох тот солдат, который не хочет стать генералом.

Однако Федор Сергеевич в Сочи сказал, что для него ПРИТЯЖЕНИЕ – проект во многом экспериментальный.

ВРУБЕЛЬ: СТАЛИНГРАД тоже был крайне экспериментальный проект. Все об этом как-то забыли. Я помню, что после сентябрьского Кинорынка, на котором фильм был показан, говорили, что и снято все как-то не так, и немцы слишком хорошие. Не экспериментируя, на вершине не окажешься.

Самое читаемое

Кощей в Эрмитаже: сборы российского кино за рубежом в 2023 году
Подробнее
«Рецепт любви»: картина об искусстве жизни по-французски
Подробнее
Международная касса: «Кунг-фу панда 4» вырвалась вперед
Подробнее
Касса четверга: «Летучий корабль» вырывается вперед
Подробнее
Предварительная касса уикенда: «Летучий корабль» возглавил российский прокат
Подробнее
Предварительная касса четверга: «Летучий корабль» ожидаемо возглавил прокат
Подробнее
Официальная касса России: чарт возглавил «Летучий корабль»
Подробнее
Касса России: «Летучий корабль» возглавил прокат
Подробнее
Съемки второго и третьего «Чебурашки» будут идти одновременно
Подробнее
Стартовал прием заявок на Московский питчинг дебютантов в рамках ММКФ
Подробнее
Создатели нейросети Sora проведут встречи с голливудскими студиями
Подробнее
Премьера «Фуриосы» состоится на Каннском кинофестивале
Подробнее
Суд не стал ужесточать наказание Никите Кологривому за дебош в баре
Подробнее
Стали известны победители кинофестиваля «Дух огня»
Подробнее
Эмир Кустурица поддержал россиян после трагедии в «Крокус Сити Холле»
Подробнее
Срок ареста Никиты Кологривого могут увеличить
Подробнее
Обзор новинок проката на уикенде 28–31 марта 2024 года
Подробнее
В Минэкономики поступил проект по запуску в производство дополнительных 550 российских фильмов
Подробнее
Прогноз кассовых сборов России на уикенде 28–31 марта
Подробнее
Фестиваль «Дух огня» начал работу с минуты молчания
Подробнее