Ольга Любимова: «Всё, что связывает министерство, кинотеатры, прокатчиков и кинокомпании – это зритель»

Глава департамента кинематографии Минкультуры – о насущных делах и планах на будущее

В начале года новости из Министерства культуры касались не только прокатных удостоверений. На смену Вячеславу Тельнову руководить департаментом кинематографии пришла Ольга Любимова, много лет работавшая на телевидении. БК познакомился с новым исполняющим обязанности главы департамента и обсудил дела насущные.

Вы ведь не новый человек в департаменте? В 2015-м вы пришли туда в качестве советника.

Да, и, мне кажется, это был невероятный опыт, после которого уже ничего не страшно и везде будет легко. Всевозможные нюансы, связанные с государственными контрактами, с получением субсидий – это, конечно, небо и земля по сравнению с обычными типовыми договорами, с которыми я была знакома и как сценарист, и как продюсер, и как сотрудник телеканалов. Ценно, что я изучила работу департамента с самых низов, знаю теперь весь этот документооборот и делопроизводство, понимаю, как и что работает. Это был полезный и замечательный этап в моей жизни. Но когда поступило очень интересное предложение о сотрудничестве от Первого канала, я не смогла отказаться, хотя параллельно с этим оставалась в экспертных советах министерства и читала сценарии.

Как абсолютно бизнесовый опыт работы на ТВ может сочетаться с бюрократической работой в департаменте и направленностью поддержки минкульта не на коммерческие проекты, а на кино, имеющее художественную ценность?

Хоть и говорят, что все, кто работает на телевидении, наглые и тому подобное, мы на самом деле, наоборот, скорее немножко комплексуем, мол, есть настоящие кинематографисты, художники, а есть мы – заложники формата. Ведь коммерческое телевидение диктует определенные условия, особенно в неигровом кино. И эта выучка, конечно, заставляла меня бегать по потолку, когда я читала некоторые заявки: на каналах сразу же отсеивают все общие слова, формальные вещи. У чиновников же просто нет такого опыта, и это нормально, они не обязаны, как я, видеть картинку и сразу же прикидывать, что там в кадре и сколько это стоит на самом деле. Для этого и есть независимые эксперты. Надо сказать, это непередаваемые чувства, когда ты пишешь комментарии к проекту и резонно интересуешься обоснованием данной сметы. Я ждала, чтобы послушать продюсера и узнать, почему это стоит три миллиона рублей. Это одна сторона работы. Другая – это когда ты бесконечно напоминаешь, что надо быть внимательнее с документами, что даже самый прекрасный сценарий может не получить субсидию, что нельзя срывать сроки, поскольку это грозит серьезными штрафами. В этом и есть суть работы советника – объяснять тонкости, помогать разбираться в каких-то особенностях, заранее предупреждать.

Есть ли на новой должности цель упростить какие-то механизмы, в том числе всю эту бумажную волокиту?

Знаете, все прекрасно понимают, что это инициатива не департамента и министерства, мы и так смогли на целый год отсрочить введение сложной системы казначейского сопровождения. Я, наверное, сейчас скажу крамольную вещь, но это как усыновление ребенка. Я читала, что это очень сложный бюрократический процесс, но если вы ломаетесь еще на стадии сбора документов, то скорее всего вы просто не готовы. Если по отношению к ребенку это звучит неэтично, то касательно фильма – справедливо. Если вы для своей «детки» не в состоянии собрать документы, то что с вашим бухгалтером не так? А с вашим юристом? Вы понимаете, что это не игрушки? И вряд ли они смогут справиться с экономикой вашей компании в целом.

А что, кстати, насчет казначейства? Никаких послаблений, получается, не предвидится?

Мы думаем, но, к сожалению, на данный момент могу сказать, что в этом году изменений не будет точно. Боюсь, нужно какое-то время. А по поводу возможных упрощений, то там же главный вопрос не в огромном количестве справок, а в том, что технически так все устроено, что получение государственных субсидий – это долгий и очень сложный процесс. Проблема в том, что люди, которые начинают заниматься этим, как правило, ни морально, ни физически не готовы к тому, что им предстоит.

Известно ли уже, когда в этом году будет проходить конкурс на получение субсидий? Тут ожидаются какие-то перемены?

Даты пока непонятны, потому что это всегда зависит от ряда факторов. В прошлом году, например, был очень затянут конкурс неигрового кино – это произошло по причинам, которые, к сожалению, к департаменту кинематографии не имели никакого отношения. Что касается каких-то изменений, то я не думаю, что произойдет что-то существенное. Регламент точно не поменяется, это было бы странно. За объем поддержки мы тоже бьемся, чтобы он сохранялся. При этом если говорить не про деньги, а про смыслы, то мы, конечно, ждем питчингов. Я считаю, что коллеги должны видеть друг друга. Считаю, что нужно возвращать конкурс спецпроектов неигрового кино, тогда все сразу будет понятно. На бумаге это может выглядеть одним образом, а как все это представит продюсер, как автор об этом расскажет… Целое искусство.

То есть вы будете стремиться к прозрачности питчингов, как это происходит в Фонде кино?

Конечно! Это же очень интересно и важно – увидеть, как люди, в том числе какие-то невероятно уважаемые кинематографисты, относятся к самому конкурсу. Ты же не 15 рублей одалживаешь – просят миллионы! Подчеркну особо: невозвратных денег. Ответственному продюсеру инфографика со сметой его проекта должна сниться ночью. А бывает, что на питчингах показывают ролик, а там вместо ста миллионов рублей – миллиард: «Ой, у нас нолик лишний!» Ну как так?! «А это у нас вообще не та картинка». И так далее. Мне кажется, что к питчингам действительно нужно относиться серьезнее, и тогда проекты будут восприниматься совсем по-другому.

Это схоже с тем, что вы говорили про порядок с документами – все тот же самый вопрос организации процессов.

Несомненно. Самим же потом легче будет. Это абсолютно западная формула. Расскажи кому-нибудь, что у нас на питчинг приходит продюсер, который точно не помнит смету проекта. Даже если разволновался, растерялся – соберись! А если специалист, который с Байконура ракету отправляет, тоже растеряется и не на ту кнопку нажмет? Не умеете выступать на публике – выберите подходящего человека для презентации, подготовьтесь, найдите того, кто научит, как лучше представить проект, чтобы получилось ясно, ярко, зрелищно.

Каким будет состав экспертных советов?

Мне кажется, что к этой истории нужно привлекать больше молодежи. Не людей с улицы, конечно, а молодых коллег. Вот, например, таких, как режиссер-документалист Женя Григорьев, снявший неигровой фильм ПРО РОК, который собрал уже порядка двух миллионов рублей на показах в кинотеатре «Октябрь». Сумма, может, и смешная, но это прецедент. У него есть свой зритель, который платит 300 рублей за билет на неигровое кино. Конечно, нужно, чтобы такой человек давал свою экспертную оценку. А вообще, в отношении экспертных советов важна тонкая грань между красивыми именами и теми людьми, кто реально будет читать материалы. Нам шашечки или ехать? Нам – ехать. Свадебные генералы тут не нужны, нужна действительно профессиональная реакция. Это важно еще и потому, что очень часто обиженные профессионалы спрашивают нас, что за комментарии и отзывы коллеги оставили. Там, конечно, встречаются крайне резкие высказывания.

Как, на ваш взгляд, должна разниться поддержка Минкультуры и Фонда кино?

Мы уже много говорили об этом с руководством, совещались внутри департамента. Конечно, мы должны заниматься дебютами. Конечно, мы будем принимать участие и в субсидировании крупных, значимых для сезона проектов, но в первую очередь для нас важны детки и авторский кинематограф. Вот случилась, к примеру, Оксана Карас – режиссер, тоже моя коллега, журналист, юрист по профессии. Сняла РЕПЕТИЦИИ – хорошее кино. Придумала, кстати, историю ЛЕДОКОЛА, многие про это не знают, а это ее идея. Понятно, что ей тогда еще не доверили бы такое большое кино. Но произошло чудо с ХОРОШИМ МАЛЬЧИКОМ, и теперь мы видим, как в ней заинтересованы опытные продюсеры. Появился автор, который пишет живые человеческие истории про любовь. Мы должны искать новую жизнь, нам нужны такие, как Оксана Карас. Важно найти, заметить, а дальше уже все – Оксана Карас разберется и без нас. 

А что насчет разделения на коммерческое и некоммерческое кино?

Мне кажется, что министерство культуры и так захлебывается от некоммерческого кино – мы уже все для него делаем. Только вот где эта грань между коммерческим и фестивальным кино? Очень не хотелось бы, чтобы сам термин «фестивальное, авторское кино» стал синонимом плохого фильма. С другой стороны, вот думал ли кто, что проект АРИТМИЯ окажется настолько коммерчески успешным? Что вообще мы называем фестивальным кино? Показы на двух региональных киносмотрах – это не фестивальное кино, а неудавшийся проект, продвижением которого продюсеры особо не заморачивались. Либо ими были приняты неудачные продюсерские решения. Но мы не конкурс самодеятельности проводим, продюсер – это профессия, которой учат как минимум три профильных вуза. Компания и продюсер должны говорить: мы брали у вас деньги, вот, посмотрите, мы за свои слова ответили, вот сколько было фестивалей, вот сколько зрителей пришло на фильм. И тогда мы понимаем, к кому в следующем сезоне действительно стоит отнестись с бóльшим вниманием. Для неигрового кино это особенно актуально. Мы знаем, какое количество фильмов просто ложится на полки, будучи значимым и уникальным продуктом исключительно для семьи режиссера. Не должны на них тратиться бюджетные средства, потому что это называется хобби.

Можно ли сказать, что в связи с вашей специализацией у неигрового кино сейчас появится какой-то новый шанс?

Или к нему будут относиться с повышенной строгостью? Этот вопрос – палка о двух концах. Я хорошо знаю эту среду и прекрасно понимаю все проблемы этого направления. Подводя итоги 2017 года, все говорят только об игровом кино. Но есть невероятные успехи и у неигрового, прошлый год в этом отношении был каким-то фантастическим. У Сергея Мирошниченко сильнейший проект, то, что сделал Дебижев, это просто Прокофьев по монтажу, невероятная работа! Параллельно – успех Жени Григорьева. Эту планку, по крайней мере, по неигровому кино теперь надо держать. Знаю, что до прихода Владимира Мединского в министерстве культуры поддерживали 400 неигровых проектов в год. Куда эти фильмы? Где они? Кому помогли? Какую слезу ребенка утерли? Я не знаю. Тут должна проводиться очень аккуратная и взвешенная политика – не просто «всех в печь». Неигровое кино – это штучный товар. Об этом говорит, к сожалению, и чудовищная ситуация с ним на телевидении. У нас нет линеек неигрового кино. И тот телевизионный формат, который существует, никакого отношения к нему не имеет. Об этом очень трудно говорить с коллегами, потому что у нас все документалисты – выдающиеся. Из 80 фильмов, к которым я сама имела отношение как автор, быть может, четыре с натяжкой можно назвать неигровым кино, все остальное – телевизионный формат, и мне не стыдно ни за один из них. Но это не документалистика. Так что когда потом читаешь заявки как эксперт, говоришь: «Ну ребят, это для телека формат. Все прекрасно, но при всем моем уважении надо идти с этой заявкой на канал «Культура» или на «Матч ТВ» (в зависимости от тематики). Какое отношение это имеет к министерству культуры? 

Думаете сократить финансирование неигрового кино в пользу дебютов? Понятно уже, как в процентном отношении будут разделяться субсидии между направлениями?

Мне кажется неправильным заранее решать. Иначе получится, что мы будем исходить из намеченной квоты, а не из рекомендаций экспертного совета. Надеюсь, мы в большей степени профинансируем то, что действительно сможет привести зрителей. Единственное, что связывает министерство, сети кинотеатров, прокатчиков и кинокомпании – это зритель. Вспомните, что творилось в 2015-м. Мы начинали Год российского кино, в которое зритель не верил. Потому что его за собственные деньги несколько раз обидели. Вот он и сказал: все, я буду ходить на Гая Ричи, а на наше не пойду. И все прекрасно знают, что две-три победы – это только шанс идти дальше, вперед и вперед. Потерять зрителя мы можем точно так же. Мы постоянно сейчас говорим на всех рабочих встречах и во время создания рабочих групп по релизам, что надо научиться договариваться так, чтобы у нас были битком набитые кинотеатры.

Спасибо, что сами перешли к этой теме. Что вы думаете по поводу январских прокатных перипетий?

У меня досрочный ответ готов, что называется. Я считаю, что нужно договариваться. В противном случае это превратится в хаос, скандал и бесконечные манипуляции. Вот передо мной график выхода фильмов. Это похоже, знаете, на июнь 41-го. С одной стороны – здорово, что российского кино так много. И здорово, что такая конкуренция. Поэтому, конечно, речь идет о необходимости создания рабочих групп, которые будут утрясать все вопросы по графику, идти кому-то навстречу при необходимости. Но идти навстречу – не значит прогибаться. Это значит искать компромисс с уважением ко всем коллегам, понимая, что это единый рынок. Сегодня вы контрагенты, а завтра – партнеры. А пока мое глубокое убеждение в том, что министерство культуры и Фонд кино в данном случае оказываются площадками для бесконечных жалоб друг на друга, тогда как жалующиеся друг на друга продюсеры потом радостно вместе пьют коктейли и ходят друг к другу на премьеры. Мне кажется очень важным в этом смысле открытый диалог, потому что министерство на самом деле за то, чтобы максимально помочь. Но если мы будем превращать работу киносетей и прокатчиков в хаос, то потеряем все. Разве скандалы помогли ДВИЖЕНИЮ ВВЕРХ собрать 2,9 миллиарда? Нет ведь. Все, что связано со скандалами, способно, как мне кажется, принести от силы пару дополнительных миллионов рублей. Вы себе представляете, что где-нибудь в Перми говорят: «Ой, вы знаете, там в Москве такой скандал, давайте пойдем на фильм»? Смешно. Это все развлечение для светской тусовки. А люди, которые идут в кино семьей и по три тысячи рублей вместе с попкорном и колой оставляют там в выходной день, не пойдут на «такая дрянь – сходи, обсудим». Они пойдут получить удовольствие, радость, сопереживать тому, что происходит на экране…

Январские скандалы привели к тому, что теперь вроде как до прокатного удостоверения должно выдаваться некоторое письменное уведомление, подтверждающее дату. Каким будет новый механизм?

Этот вопрос сейчас в активной стадии обсуждения, поэтому о нем еще преждевременно говорить. Я думаю, что тут очень важно не добавить новых вводных и формально ужесточить процедуру, а сделать все очень аккуратно, вдумчиво, изучив и закон, и особенности сбора документов.

Российских продюсеров крайне волнует необходимость сдавать в Госфильмофонд пленочную копию фильма.

Тут есть сложность, связанная с изменением актуальности форматов. Это общая боль и многолетняя проблема. Мы будем встречаться с Вячеславом Николаевичем Тельновым и обсуждать возможные решения. Может быть, проходить весь этот путь не нужно. Проблема сдачи пленочной копии – это бессмысленная боль, потому что получается бесконечный перевод на какие-то уже несуществующие форматы. Я думаю, что мы будем заниматься этой проблемой. Вячеслав Николаевич сейчас тоже должен в курс дела войти, и только тогда, разобравшись со всеми этим нюансами, нужно будет садиться за стол переговоров.