Жоэль Шапрон: «Это не Европу интересуют мрачные российские фильмы. Это вы их снимаете»
Представитель UniFrance в Центральной и Восточной Европе − о российском кино
В столичном кинотеатре «Пионер» прошла конференция, организатором которой выступила UniFrance – французская ассоциация, занимающаяся продвижением французского кино во всем мире. В конференции участвовало семь французских сейлз-агентов (среди них Charades, Playtime и MK2) и порядка тридцати российских кинопрокатчиков и кинопоказчиков. В ходе мероприятия была организована живая дискуссия без журналистов и продюсеров – только продавцы и покупатели. После окончания конференции мы поговорили с Жоэлем Шапроном, представителем UniFrance в Центральной и Восточной Европе. В интервью БК он рассказал о трудностях перевода реалий российского кино на иностранные языки и о своем видении проблем нашей киноиндустрии.
Расскажите, пожалуйста, о конференции UniFrance. Какие задачи она решает?
UniFrance уже третий год возит в Россию сейлз-агентов с одной простой целью: ваша страна является одним из самых крупных рынков для французского кино в мире. Наши сейлз-агенты встречаются с закупщиками в Париже, Лос-Анджелесе, Берлине, где угодно, только не в Москве. Россия – сложная территория по нескольким параметрам: лингвистическим, визовым и прочим. Это не мешает сейлз-агентам в плане продаж, но препятствует пониманию самого рынка. В Париже они встречаются только с закупщиками, здесь же я хотел, чтобы они познакомились со всеми командами – маркетингом, пиаром и так далее. Они довольны, это дополнительная информация о том, как здесь все устроено. Уже третий год приезжает семь компаний, всегда разных. Таким образом, за это время у вас побывал 21 сейлз-агент. Я не то чтобы их отбираю, они сами хотят приехать. Чаще всего я отдаю приоритет компаниям, которые не так давно продавали фильмы российским закупщикам – чтобы у них уже были какие-то связи с местными дистрибьюторами. Мы делаем что-то подобное в Китае и Японии. В европейских странах в таких конференциях нет нужды – там все понятно и сейлзы туда регулярно ездят. В прошлом году мы выпустили в России шестьдесят новых французских картин, включая копродукцию. Эта конференция полностью посвящена кинематографу Франции. Когда собирается тридцать компаний-покупателей и семь продавцов, понятно, что темы обсуждений намного более конкретные, чем если бы были задействованы кинематографии нескольких стран.
На этой конференции собрались представители компаний, в сферу интересов которых входит авторское кино. Значит ли это, что UniFrance занимается только продвижением такого кино?
В этом году собрались компании, которые занимаются авторским кино, но в прошлом году в конференции участвовала EuropaCorp Люка Бессона, также приезжали представители Gaumont, Pathe, StudioCanal, TF1. Честно говоря, из наших сейлз-агентов уже почти все были, поэтому мы не уверены, что возобновим все это в следующем году, потому как компании начнут приезжать по второму разу. Хотя почему бы и нет? За три года в кинотеатральном ландшафте кое-что изменилось, поэтому можно приезжать и раз в три года. Самые крупные и известные компании уже побывали здесь, так что в этот раз в составе участников нет громких имен. Мы продвигаем абсолютно все французское кино независимо от жанра и потенциальной аудитории – анимацию, блокбастеры, экспериментальное кино, документальное. Мы считаем, что занимаясь этим, мы продвигаем имидж своей страны. Поскольку у нас нет цензуры и приоритетов, мы уверены, что в каждой стране есть прокатчики и аудитория для всех возможных жанров – и для Астерикса, и для Оливье Ассаяса.
Как в целом вы оцениваете современный французский контент, если популярные среди зрителей актеры уже достигли солидного возраста, и молодой публике они уже малоинтересны? Кроме того, в кинематографе Франции широко задействована тема мигрантов, которая не слишком близка российскому зрителю.
Да, это действительно так. С другой стороны, сложно создать новую систему звездных имен. Иногда люди становятся известными абсолютно случайно. Омара Си никто бы здесь не знал без фильма 1+1. Если завтра Луи Гаррель, которому сейчас за тридцать, снимется в блокбастере или кассовой комедии, то он может стать суперзвездой. А может быть, и нет – никто не знает. Когда вышла первая часть ТАКСИ, внезапно появились Марион Котийяр, Сами Насери, Фредерик Дифенталь, поэтому мы надеемся, что точно так же ниоткуда возникнет кто-нибудь еще. Да, наши артисты на ваших экранах стареют, но в России знают французских актеров лучше, чем любых других, за исключением американских. Тема мигрантов есть, потому что она важна для нашего общества. Но из тех шестидесяти вышедших французских фильмов она представлена даже не в тридцати. Года три тому назад, работая для Каннского кинофестиваля, я отсмотрел столько российских картин о коррупции, что думал, смогу создать целый фестиваль на эту тему. Это не значит, что у нас нет коррупции, но эта тема для Франции не так важна, как для России. Любая кинематография производит фильмы с актуальными для конкретной территории темами.
Как французские дистрибьюторы реагируют на законодательные изменения (прокатные удостоверения для фестивалей, ограничение доли одного зарубежного фильма 35 процентами в день) в российском кинопрокате? Как они сказываются на сотрудничестве наших стран?
У нас создается впечатление, что минкульт расчищает поле для российских фильмов, и в этом отношении каким-то образом пытается бороться с так называемым засильем американского кино. И всячески стремится сделать так, чтобы молодежь в основном ходила на отечественные картины. Помимо того, что мне кажется неправильным, когда государство решает за зрителей, что они должны смотреть, я всегда считал, что не надо ограничивать, но нужно поощрять деятельность дистрибьюторов и кинотеатров. Если вы хотите защитить российское кино, то финансируйте площадки, которые отводят определенную долю сеансов отечественным фильмам. Во Франции мы ничего не ограничиваем, в последние пятьдесят лет в нашем кинопрокате не было никакого квотирования и прочих запретов. При этом доля национального кино в прокате у нас на порядок выше, чем у вас – без любых ограничений. В плохие годы рыночная доля французского кино составляет 35 процентов, в хорошие – 45–47 процентов. Каждый год во Франции выходит около 700 фильмов, из них национальных проектов примерно 200–250, но самое интересное – количество американских картин, выходящих в России, аналогично их числу во Франции. 150 фильмов, которые выходят у вас, те же самые, что выходят в прокат и у нас. Именно по количеству релизов нигде в мире нет засилья американского кино, если и есть перевес, то это касается только соотношения сеансов. В России в прошлом году вышло порядка 500 картин, из них 140–150 – американские. То есть подавляющее большинство релизов – не американские. Впечатление, что Голливуда много, создается только из-за того, что он занимает залы. Якобы поэтому нужны какие-то ограничения по количеству залов и сеансов. В кинотеатральном бизнесе Франции нет таких мер для национального кино. Мы поощряем дистрибьюторов малопрокатных кинематографий – например, тех, кто специализируется на латиноамериканских фильмах. Все делается ради разнообразия репертуара, которое очень ценно для нас. Мы ограничиваем количество сеансов одной картины в кинотеатре – любой. То есть в мультиплексах с числом залов свыше восьми нельзя показывать один и тот же фильм более чем в двух. При этом если речь идет об очень ожидаемом проекте, на котором площадка соберет большие деньги, то можно показывать его в третьем зале, но только на языке оригинала. Во всех остальных залах демонстрируются другие фильмы. Я знаю, что в России обсуждают введение 35-процентной доли, но во Франции ограничение варьируется от количества залов, конкурентного окружения в городе и прочего, исходя из одной цели – создания репертуарного разнообразия. Нельзя просто ограничить число сеансов какими-то процентами, потому что подобные ограничения могут стать препятствием для развития зарубежного кино в России. Это в конечном счете сказывается на посещаемости. Боюсь, что российское правительство ограничивает в том числе возможности аудитории выбирать то, что ей нравится.
Считается, что одна из протекционистских мер в России – высокий возрастной рейтинг у зарубежных фильмов. По вашим наблюдениям, есть ли такое явление в российском прокате?
Когда кинокомпания «Пионер», выпускавшая французский фильм КАК ПРОГУЛЯТЬ ШКОЛУ С ПОЛЬЗОЙ, сообщила, что ему присвоили рейтинг 16+. (Интервью состоялось до того, как ситуация разрешилась – «Пионер» вырезал из фильма сцену с употреблением алкогольных напитков, и ему выдали ПУ с рейтингом 6+. – Прим. БК.), мы упали со стульев. Этот фильм был создан для детей и семей! Согласно анализу компаний, которые сравнивали возрастные ограничения в США, Франции и России, в вашей стране маркировки для зарубежных картин самые строгие. Здесь мне видится некоторая несправедливость, потому что в экшн-фильмах можно убить по-русски, но не по-французски и не по-английски! В 2017 году во Франции вышли 693 фильмa, 359 французских и 334 зарубежных. Из них 89,9% разрешены для показа без всяких возрастных ограничений. В России доля таких фильмов составила лишь 2,12%. Восемь фильмов получили ограничение 16+, из них три французских. Это 1,15% от общего количества релизов. И ни одна картина во Франции в 2017-м не получила ограничение 18+. В России вышло 472 новых фильма, 124 российских и 348 зарубежных. Из них 340 получили рейтинги 16+ или 18+: Это 72% от всех выходивших в прокат фильмов. Эти маркировки присвоены 60 российским и 280 зарубежным картинам. То есть высокое возрастное ограничение получили 80% зарубежных фильмов и 48,4% российских фильмов. Также мне не совсем понятно, почему существует столько градаций возрастных ограничений: 0+, 6+, 12+, 16+ и 18+. В США и во Франции их всего три. Причем, когда фильм запрещен детям младше 13 лет в США, здесь он автоматически становится не 12, как казалось бы логичным, а 16+.
На ваш взгляд, нужны ли на российском кинорынке объединения игроков индустрии для отстаивания собственных интересов?
Кинотеатрам и дистрибьюторам важно объединяться и защищать свои позиции перед минкультом. В этом отношении у нас большую роль играют профсоюзы. Во Франции чаще всего все инициативы исходят от частных игроков и потом утверждаются правительством, а не наоборот. Я не уверен, что российские закупщики часто общаются друг с другом. Каждый год на наших конференциях складывается ощущение, что они приходят общаться не с французскими коллегами, а стремятся обсудить свои проблемы и трудности. Во Франции есть одна конфедерация дистрибьюторов, в рамках которой работает несколько профсоюзов, при этом есть общий объединенный подход в сотрудничестве с правительством. Каждый пытается защитить свои интересы (это нормально), при этом стремясь сохранить разнообразие в репертуаре. Крупные компании понимают, что если они выпустят АВАТАР в шести залах через каждые 15 минут, то наработка на копию будет очень низкой. Зачем? Лучше иметь полный зал в какое-то определенное время, чем полупустой зал через каждые 15 минут.
Дистрибьюторы объясняют широкую роспись тем, что большинство зрителей ходит в кинотеатры, как в рестораны фастфуда, выбирая, что посмотреть, в момент прихода. Во Франции иное зрительское поведение?
Так было раньше. Но сейчас можно купить билеты в Интернете, поэтому зрители уже знают заранее, на что они идут. Выбор в любом случае необходим. Если из десяти залов в шести крутится один блокбастер, то ни о каком выборе речи не идет.
Как французские продюсеры оценивают российский рынок с точки зрения интернет-пиратства?
И россияне, и французские сейлз-агенты согласны, что российское правительство реально борется с пиратством. Естественно, этот бич остается, но он уже не такой, каким был раньше. Сделаны большие шаги, благодаря которым пиратство отступает. Но Россия страдает от своей репутации, и исправить это намного сложнее, чем бороться с реальностью. Это как с «Аэрофлотом», услугами которого французские артисты в большинстве своем не хотят пользоваться из-за плохой репутации. Мне приходится объяснять, что компания уже давно поменяла все свои самолеты, они стали даже удобнее, чем французские. Сейчас это солидная, удобная, совершенно нормальная авиакомпания. Боюсь, если завтра в России не останется ни одного пирата, то еще несколько лет она будет страдать от плохой репутации. При этом во Франции нет такого, чтобы кинотеатр стоял далее 35 километров от дома. Россия – очень большая страна, где случается жить в 500 километрах от ближайшего кинотеатра. Поэтому Интернет в этом случае обеспечивает доступ ко многим вещам, и существование нелегального контента здесь я могу понять. На мой взгляд, пиратство во Франции и пиратство в России – не одно и то же. У нас в стране я воспринимаю это как настоящее воровство. Благодаря Фонду кино люди в маленьких российских городах тоже получили возможность смотреть фильмы в кинотеатрах, но в течение двух десятилетий множество жителей были лишены этого. Тут мы возвращаемся к возможности выбора: одно дело, если речь идет о восьми картинах в репертуаре кинотеатра, другое – если о двух. В этом случае пираты позволяют зрителям смотреть то, что им интересно, потому что в местном кинотеатре это никогда не покажут.
Принято говорить, что российская киноиндустрия на подъеме. А как вы с точки зрения стороннего наблюдателя оцениваете состояние отрасли?
За последние пять лет улучшилось качество фильмов – и блокбастеров тоже. Сейчас выходят картины, которые ничем не уступают американским блокбастерам. САЛЮТ-7, к примеру, снят замечательно. Если большой проект сделан хорошо, зритель, наверное, отдаст предпочтение отечественному контенту, потому что знает актеров и контекст. Не нужно ограничивать и расчищать поле, когда есть такие востребованные зрителями картины.
Кассовое российское кино – крупнобюджетное и патриотическое – может представлять интерес для международной аудитории?
Смотря какое. Чем более оно патриотическое, тем менее интересно. Но, на мой взгляд, тот же САЛЮТ-7 – не патриотическое кино при том, что это история россиян и их достижений. ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ – патриотическое кино, но не более, чем американский фильм об их победе в спорте. Преимущество этой картины не в патриотизме, а в игре актеров и режиссерской постановке – это хорошо снятое кино. Я помню потрясающе кадры на льду из ЛЕГЕНДЫ № 17 – создатели специально вызвали специалистов для съемок подобных сцен. Иногда в патриотическом кино бывает посыл, что мы самые лучшие, а остальные – не плохие, а враги. Такое кино нельзя снимать, потому что оно поощряет ксенофобию. В то же время свои патриотические произведения есть в каждой стране: можно гордиться достижениями родины, но не в ущерб другим странам.
Что, по-вашему, необходимо сделать российскому кино, чтобы развиваться дальше?
Наверное, нужно дать тайм-аут людям, чтобы они привыкли к новым правилам. Правила игры в российской киноиндустрии меняются слишком часто, и в этом отношении сложно и продюсерам, и дистрибьюторам. Покупаешь французскую картину, через два месяца что-то меняется, и это мешает выпустить ее в прокат. Или государство может запретить какой-то фильм, как произошло со СМЕРТЬЮ СТАЛИНА, или отодвинуть его выход, потому что дата старта совпадает с выходом российской картины. На мой взгляд, все это мешает киноиндустрии. При запуске проекта между питчингом и появлением фильма на экранах проходит как минимум два года, смена правил игры в этот промежуток не очень приятна. Не исключаю, что где-то существует подобное, когда государство решает, когда какому фильму выходить, но в Европе такого нет нигде – никому и в голову не придет подобное. То, что государство действительно могло бы сделать для развития российского кино – это инвестировать в экспорт фильмов. Французская кинематография является второй после США в мире по экспорту своего кино. Англию тут трудно учитывать, потому что она тесно переплетается с Голливудом. Каждый год в мире выходит около 300 французских фильмов: в России – 60, в США – 62 и так далее. Правительство поддерживает зарубежных дистрибьюторов, которые работают с французским кино. К выходу фильма КАК ПРОГУЛЯТЬ ШКОЛУ в Россию недавно приезжал Франсуа Клюзе – за его приезд заплатили мы, а не дистрибьютор. Мы также устраиваем фестивали, но в основном помогаем прокатчикам. Пока в России такого нет. Когда мы приглашаем во Францию Андрея Звягинцева, это происходит за счет дистрибьютора. Ни посольство России, ни культурный центр в Париже никак не помогают. А выпускать российское кино – это риск. Выпускать французское кино в России – это тоже риск, часть которого мы берем на себя. Особенно сейчас, когда российских фильмов мало на зарубежных экранах – во Франции выходит от трех до шести таких картин в год. Нужно создать систему, благодаря которой фильмов будет выходить все больше. Этот вклад в помощь прокатчикам других стран себя оправдывает. К примеру, дистрибьюторы во Франции мыслят так: зачем прокатывать российское кино, если можно выбрать интересное корейское? Ведь корейцы помогут в выпуске. Так и происходит. Корейцы звонят французским дистрибьюторам и говорят: мы знаем, что вы купили наше кино, чем мы можем вам помочь? Из стран со своими крупными кинематографиями все помогают в выпуске своих фильмов за рубежом. Вы можете устраивать сколько угодно фестивалей российского кино за рубежом, но пока оно не будет постоянно в кинотеатрах, его никто не будет знать. Мы так хорошо знаем Голливуд не потому что где-то есть фестивали американского кино, а потому что американское кино есть в кинотеатрах. Если вы хорошо знаете французское кино уже шестьдесят лет, это потому, что наше кино всегда было и в советских кинотеатрах, и сейчас есть.
Какие из наших фильмов могут стать успешными за рубежом?
Те фильмы, которые выходят во Франции – это авторское кино. В Германии в прошлом году вышло 24 российских фильма, у нас – 6. Но этими картинами мы собрали больше зрителей, чем в Германии. Пока в кинотеатральный прокат у нас не выходят российские блокбастеры. Их покупают, но показывают на телевидении или на VoD-платформах. Все наши прокатчики прекрасно понимают, что для выпуска фильмов САЛЮТ-7, БИТВА ЗА СЕВАСТОПОЛЬ или ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ необходимо вложить огромные деньги в дубляж и промоушн. А как продвигать, если ваши актеры нам неизвестны и эти фильмы не участвуют в крупных фестивалях? Прокатчику просто не за что зацепиться, чтобы привлечь зрителей. Чтобы прокатывать блокбастеры, нужно помогать дистрибьюторам в их странах. Французская компания, купившая права на САЛЮТ-7, практически сразу же поняла, что не потянет никакого кинотеатрального выпуска – только показ на телевидении и в Интернете. Во Франции, даже чтобы выпустить картину Звягинцева, нужно вложить чуть ли не полмиллиона евро, чтобы о фильме услышали.
В России есть стереотип, что Европу интересует только то российское кино, где наша страна предстает в самом невыгодном свете.
Дело в том, что чаще всего ваши авторские фильмы мрачные. Это не Европу интересуют такие фильмы, это вы их снимаете – Звягинцев, Герман-младший, Федорченко, Германика, Хлебников, Мещанинова. Если говорить, чего не хватает в российском кино у нас, то это того самого разнообразия. Мы точно знаем, кто пойдет на Сокурова, но не знаем, кто пойдет на ЛЕГЕНДУ № 17. Как привлечь зрителя? Только деньгами, промоушном, рекламой, если нет упоминаний о Мэрил Стрип, Венсане Касселе или Каннском кинофестивале. Поскольку я сотрудничаю с кинотеатром «Бальзак» на Елисейских полях, мы очень интересуемся старыми советскими фильмами, которые отреставрированы «Мосфильмом». У них есть аудитория. Я в последнее время представлял много отреставрированных картин: МОСКВА СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ, ВОЙНА И МИР, фильмы Элема Климова, Ларисы Шепитько. Мы показываем работы Андрея Звягинцева, Александра Сокурова, Бориса Хлебникова, Наталии Мещаниновой, все они – в конце концов, плоды советского кинематографа. Надо восстановить эту преемственность. Когда вы говорите о французском кино сегодня, вы знаете его историю – от Ренуара до Касселя. Это длинная цепочка. Необходимо понять, что и от Эйзенштейна до Мещаниновой также есть цепочка.
Какие вы видите перспективы участия европейских фондов в производстве российских фильмов? Что в целом нужно сделать нашим продюсерам для увеличения объема копродукции с Европой?
Каждый год от одного до пяти фильмов финансируется в том числе фондом Eurimages. Поэтому, мне кажется, европейские организации заинтересованы в инвестировании в российское кинопроизводство. Естественно, копродукция чаще всего появляется не на дебютной картине. Кто-то увидел на фестивалях фильмы режиссера, посчитал его перспективным и захотел поучаствовать в его проекте. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УДИВИЛ ВСЕХ – это копродукция с Eurimages именно потому, что до этого Наталья Меркулова и Алексей Чупов сняли интересную картину ИНТИМНЫЕ МЕСТА, которую показывали на разных фестивалях. Я не знаю ни одного продюсера, который интересовался бы копродукцией именно с Россией. Всех интересует конкретный проект, режиссер, а не страна.
