Александр Золотухин: «Мы хотели показать, как проявляет себя в экстремальных обстоятельствах национальный характер»
Режиссер фильма «Мальчик русский» − о своем проекте-участнике «Кинотавра»
Нальчикская мастерская Александра Сокурова продолжает удивлять неожиданными режиссерскими талантами. В этом году на Берлинском кинофестивале состоялась премьера дебютного фильма ее очередного выпускника Александра Золотухина – эстетской, интеллектуальной и даже авангардной драмы о Первой мировой войне, которая практически не исследована в российском кино. Простой парень попадает во фронтовые окопы и теряет зрение из-за газовой атаки. Его отправляют оперировать диковинным устройством, которое «слушает небо»: не летят ли вражеские аэропланы. Картины далекого прошлого, стилизованные под старинные цветные фотографии, чередуются с документальными кадрами репетиции оркестра в наши дни, и забытая война вдруг оказывается связанной с современностью прочными невидимыми нитями.
Чем вас заинтересовала тема Первой мировой войны?
В первую очередь мне было интересно посмотреть на людей того времени, на их характеры, поразмышлять, какими они были. На долю этого поколения выпали тяжелые испытания: Первая мировая, революция, Гражданская война, голод, репрессии, Вторая мировая... Что это были за люди? Как они смогли это все пережить? Чем отличаются от нас?
Сильно отличаются? Когда смотришь на них в фильме, они вроде бы выглядят так же, как и мы.
Отличаются – с точки зрения быта, организации работы, общения, питания, перемещения. Сейчас совсем другая жизнь. Может быть, сохранились какие-то корневые черты характера… Но мы как раз и пытались вглядеться в тех людей и понять, что совпадает, а что отличается в них от того, что живет в душах нынешнего поколения.
Социальные отношения между солдатами и офицерами в фильме тоже устроены иначе.
Важно понимать, что здесь означает «социальные». Если мы говорим про общественные отношения в воинской среде, то нас они интересовали меньше – это все внешнее. Мы старались избегать заигрывания с историческим материалом, у нас никто не произносит «господа офицеры» или «ваше превосходительство». Чрезвычайно важным было то, что армия в основном состояла из крестьян и рабочих – людей с определенной внешностью, пластикой, манерой речи, фильм строится именно на этих подробностях. Мы потратили много времени на изучение фотографии и живописи того периода, чтобы понять, чем люди физиологически отличались от современных. Крестьянский быт был очень непростым: тяжелый труд, скудная пища и так далее, и так далее – это все накладывало отпечаток на внешность. Мы попытались отразить это в фильме. А кроме того, не стоит забывать, что Первая мировая стала одним из толчков к революции – мы размышляем над этим тоже.
Насколько важна для вас тема мужского товарищества, сближения перед лицом смерти, которая проходит через весь фильм?
Это одна из главных тем. История задумывалась как мужская, все персонажи – мужчины. Мы хотели показать, как проявляет себя в экстремальных военных обстоятельствах национальный характер. Война нас интересовала в том числе с точки зрения некоего парадокса: она выявляет какие-то безобразные отвратительные качества характера, но с другой стороны – также светлые, добрые чувства братской любви и заботы. Если первый аспект был довольно подробно представлен в кино ранее, то второму уделено не так много внимания. У одного писателя-фронтовика я встретил фразу, которая послужила одним из импульсов для фильма: «Настоящую любовь я встретил всего один раз – в окопах под Сталинградом».
Вы говорите, что вдохновлялись книгами, что изучали фотографии и живопись. Можете рассказать об этом подробнее?
Еще одним импульсом для меня были фотографии акустических локаторов, которые я случайно увидел в Интернете. Это очень странная футуристичная вещь, которая меня поразила. Вообще, погружаясь в эпоху, мы узнавали огромное число деталей, нюансов, которые, возможно, не проникли в фильм, но повлияли на атмосферу. Для нас была важна живопись передвижников, крестьянские портреты – чтобы понять, как через статичное изображение художники передавали внешность и характер людей той поры. Мы изучали фотографии – в том числе не относящиеся напрямую к Первой мировой войне работы Максима Дмитриева о русской провинции, городской жизни, крестьянском быте. Но, конечно, смотрели и фотографии с Восточного и Западного фронта. Есть, например, очень интересная серия французских снимков (одни из первых цветных фотографий Первой мировой), которыми мы руководствовались при работе над визуальным решением. Фильм должен был выглядеть как немного выцветшее, размытое, не совсем четкое изображение. Мы также изучали мемуары, историческую, публицистическую и художественную литературу, включая Ремарка, Толстого, Солженицына. Мне было грустно от мысли, что «Юношеский роман» Катаева, основанный на его воспоминаниях о Первой мировой и рассказывающий о том, как автор совсем молодым добровольцем пошел на фронт, я прочел слишком поздно. Это очень драматичная и лиричная история, которую мне сразу захотелось экранизировать.
Но выбранная вами визуальная концепция отражает скорее не саму эпоху, а наше представление о ней – то, с чем мы обычно ассоциируем ее сегодня.
Это было сделано намеренно: вместе с оператором и художником-постановщиком мы решили, что не будем следовать по пути достоверной реконструкции, а начнем использовать образные решения. Выбранное нами изображение скорее передает воспоминания, впечатления.
Может быть, поэтому в фильме нет атмосферы страха, безысходности, близкой смерти, какая присутствует, например, у Ремарка?
Одной из изначальных режиссерских установок было не проливать реки крови. Трагизм и жестокость войны в фильме другого свойства, мы не подносим его зрителю готовым, а предлагаем проделать некоторую работу души. Мальчик теряет зрение, но в силу своего наивного возраста до конца так и не осознает, что никогда больше не увидит света и всю оставшуюся жизнь будет нуждаться в чьей-то помощи. Это понимание придет к нему позже – если задуматься, это очень страшно. Есть фильм о Первой мировой, который мне очень нравится – ОКРАИНА Бориса Барнета, где режиссеру хватило душевной силы не живописать ужасы войны, виденные им самим, а снять тонкую и пронзительную историю, в которой есть место даже юмору.
Вас вдохновляли какие-то другие классические картины?
Для меня непререкаемый авторитет – мой мастер Александр Николаевич Сокуров, который не только научил профессии, но и показал, как идти по пути саморазвития, формировать свой характер, ничего не бояться. Эти жизненные уроки повлияли на меня даже сильнее, хотя его профессиональные уроки тоже уникальны. Во время учебы мы смотрели много фильмов. Но Сокуров отучил нас это делать, говоря, что режиссер должен больше читать и меньше смотреть. Тем не менее во мне отозвались и БАЛЛАДА О СОЛДАТЕ, и НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ, и ШЕЛ СОЛДАТ.
Почему вы решили связать фильм с современностью таким необычным образом – через репетицию оркестра в наши дни?
Эта идея родилась не сразу, но с самого начала было ясно, что раз картина о слепом герое, в ней должна быть особая работа с музыкой и звуковым наполнением. Создание фильма всегда требует расширения замысла, придания новых смыслов – это как ветвящееся дерево. А историческое кино – разговор и о нашем времени. Современные молодые люди в кадре помогли задать нужный вектор и добиться требуемого отстранения от событий вековой давности. Молодые музыканты соотносятся с молодыми солдатами из исторических эпизодов, у тех и других коллективный труд, требующий терпения и упорства. Но разница в том, что всю свою энергию музыканты направляют на созидание, самосовершенствование.
Почему вы выбрали Рахманинова?
Его музыка очень энергичная, страстная. «Симфонические танцы» Рахманинов сочинил уже в начале Второй мировой и после ничего уже не писал – они грандиозны, и, похоже, в них он сказал все, что хотел, и поэтому замолчал. А третий концерт, написанный еще до Первой мировой, очень громогласный, мощный, но в нем есть то появляющаяся, то пропадающая тонкая лиричная линия, которая напоминает линию нашего героя, теряющегося в хаосе войны.
