Федор Бондарчук и Александр Роднянский: «Мы хотели сделать фильм, который сами никогда не видели»
Создатели «Сталинграда» - о самом масштабном российском релизе осени
«Кино Экспо 2013» закроет первый публичный показ СТАЛИНГРАДА - суперамбициозного проекта, в котором многое поставлено на карту. Первые кадры из фильма были представлены профессиональной публике в июне в Барселоне на форуме CineEurope, где «БК»пообщался с продюсером и режиссером картины.
С какими чувствами вы готовите фильм к прокату? Нет ли у вас ощущения «пан или пропал»?
ФЕДОР БОНДАРЧУК: Мы всегда жили и живем с этим чувством: или пан, или пропал. Я прекрасно помню слова, которые нам говорили перед 9 РОТОЙ: «Братцы, у нас девочки ходят в кино!» Тогда это было постулатом, правилом: в кинотеатры девочки водят мальчиков за ручку. Был 2005 год, мы только и слышали: «И как вы хотите прокатывать военную драму, где у вас всех поубивали?» В итоге мы поменяли правила. С ОБИТАЕМЫМ ОСТРОВОМ нам вообще пришлось осваивать совершенно новую для нашего кино территорию. И в этот раз все так же: с одной стороны, наши большие амбиции, с другой – опять хватает критики. Правда, когда я смотрю комментарии в Интернете, то вижу, что основная точка напряжения – не картина, а моя персона, моя партийная принадлежность, моя поддержка президента и так далее.
Вы имеете в виду комментарии к первому трейлеру?
БОНДАРЧУК: Да. Хотя для интернет-аудитории они хорошие. Я считаю, мы спровоцировали очень бурную дискуссию. Во всяком случае выявлены все точки напряжения, которые мы сами придумали для обсуждения: музыка, английские титры и так далее. Мы это все планировали. И, конечно, во втором и третьем трейлерах мы последовательно ответим на все возникшие вопросы.
АЛЕКСАНДР РОДНЯНСКИЙ: В принципе, можно было бы не рисковать и не вызывать к себе столько раздражения, внимания и интереса – самых разнообразных чувств аудитории. Но тогда не стоит рассчитывать на то, что получится большой фильм. Тогда нет шансов на прорыв. А поскольку мы пытаемся добиться эффекта большой картины, то и ставки высоки. Такие фильмы, как СТАЛИНГРАД, либо очень хорошо работают, либо проваливаются.
Эта картина будет очень отличаться от всего, что делалось до сегодняшнего дня в жанре военного кино. Отличаться вообще от всего, что делалось в российском кино: по масштабу, по сочетанию, казалось бы, заведомо несочетаемого – военной драмы и аттракциона – того, что уже сейчас у многих вызывает интерес, а у кого-то – подозрение и скепсис. Жанр военной драмы имеет богатую и славную историю в российском и классическом советском кинематографе. Но не стоит недооценивать и силу инструментария современного аттракционного кино, внешними проявлениями которого являются 3D и IMAX. Уже эти элементы сразу дают понять, что фильм отличается от всего, к чему многие привыкли. Он, соответственно, и снят иначе, и смонтирован совершенно иначе, эмоционально он устроен тоже иначе. Эта история должна стать сильным эмоциональным переживанием для зрителей. Если мы сумеем в маркетинговой кампании передать это ощущение, а потом, придя в кинотеатр, публика в этом ощущении утвердится, то фильм будет успешным.
БОНДАРЧУК: Наше поколение выросло на военных фильмах. У меня это вообще в крови: ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ – моя любимая картина. Да, сегодня зритель предвзято относится к современным картинам о войне и к русскому кино вообще, но 3D и IMAX должны придать нашей истории сильный визуальный импульс. Как кинематографисты мы с самого начала готовились к тому, чтобы разными способами сделать стереоэффект максимально впечатляющим. Но помимо курса на развлекательное стереокино есть еще возврат к первоисточнику – к старому доброму монтажу, в том числе и внутрикадровому: длинные сцены, длинные планы, которые могут продолжаться минуту, две, три, когда ты решаешь всю сцену внутри двух длинных склеек. Это возврат к классическому внутрикадровому монтажу, описанному во всех известных учебниках, по которым мы учились на режиссерских факультетах.
Технологии, которые вы использовали, на Западе чаще применяются к другим жанрам – фэнтези, фантастика. А тут вдруг военное, историческое кино.
БОНДАРЧУК: СТАЛИНГРАД – первая военная драма, и вообще драма, которая выходит так широко не только в 3D, но и в IMAX 3D, со всеми нашими партнерами – RealD и так далее. Это с одной стороны. С другой – на волне успеха АВАТАРА появилось огромное количество спекулятивных фильмов, было сделано очень много ошибок, получалась темная, некомфортная для зрителя картинка. В итоге индустрия разделилась на два лагеря: одни поддерживают 3D, другие говорят, что это убьет кино. После просмотра в Барселоне я у всех спрашивал: «Вам комфортно? Удобно смотреть в очках?» Мне было приятно, что не об этом говорят.
РОДНЯНСКИЙ: Важно понимать, что любые революционные переходы из одного формата в другой – из немого в звуковой, из черно-белого в цветной – были сопряжены как с неприятием новшеств большой частью аудитории, привыкшей к определенному типу кино, так и с новыми возможностями. 3D – это не обязательно атрибут, присущий только большим семейным фильмам-аттракционам, фантастике или приключенческому кино. Это просто инструмент, и все зависит от рук, в которых он оказывается. Вспомните работу Вима Вендерса о Пине Бауш – это же 3D, или документальный 3D-фильм Вернера Херцога про пещерные рисунки. Я уже не говорю о ВЕЛИКОМ ГЭТСБИ.
БОНДАРЧУК: Я помню по учебникам эту историю, когда Чаплин говорил: «Мое кино закончилось с появлением звука». И я помню сам, не по учебникам, приход Dolby и агрессивные разговоры, которые его сопровождали. Говорили, что это всего лишь рекламно-развлекательный трюк, что к кино это не имеет никакого отношения. Вот это я уже помню.
После выхода АВАТАРА на различных технологических конференциях нам рассказывали, что у студии были требования, например, к определенному уровню яркости и что по кинотеатрам ездили проверяющие. Мы смотрели отрывок СТАЛИНГРАДА в отличном зале, в отличном качестве, но сколько процентов россиян увидит кино именно в том формате и в том качестве, в котором вы его сделали?
РОДНЯНСКИЙ: Во-первых, у нас будет только цифровой релиз. А значит, не будет обычных проблем с тусклыми лампами, которые часто нуждаются в замене. Кроме того, у нас будет несколько форматов «цифры», которые мы вместе с Sony попытаемся отработать в необходимом качестве. С другой стороны, есть фильмы, которые сами по себе толкают рынок вперед. Тот же АВАТАР изменил кинопоказ, под него появились новые цифровые залы и IMAX, и это оказалось ответом на вопрос.
А если у зрителя нет альтернативы? Если в регионах слабое 3D, тяжелые очки, которые не работают?
БОНДАРЧУК: У владельцев кинотеатров тоже есть своя внутренняя гордость за хороший русский фильм. Если они включаются, то все работает. Маленький пример, который о многом говорит: в «СинеЛабе» специально под СТАЛИНГРАД вкладывают деньги и делают Dolby Atmos. Потому что их «прет». И мне кажется, мы поймали это настроение владельцев сетей. Они подходят и говорят: «А представь, если один день во всех цифровых залах будет только СТАЛИНГРАД». Они говорят это после просмотра материалов.
РОДНЯНСКИЙ: Есть картины, которые продюсеры не хотят демонстрировать на пресс-показах и Кинорынках, потому что боятся реакции профессионалов, журналистов, нехорошей прессы, скепсиса и вообще оценок. Мы не боимся.
Для СТАЛИНГРАДА показ – очень сильный инструмент продвижения. На сегодняшний день зрители настроены предельно скептически в силу множества факторов, это не только кино касается, а в целом. Их не привлечешь эффективно ни отдельными удачными трейлерами, ни отдельными впечатляющими кадрами. Уже неоднократно обманывались. Мы попытаемся создать более цельное впечатление о картине. Федор в одном из интервью сказал очень важную вещь: «Мы хотели сделать фильм, который сами никогда не видели». Это точно ни на что не похоже. Дело не в масштабе, не в том факте, что много людей работало (их правда было много), а в том, что это были фантастические люди. Невероятный художник-постановщик Сергей Иванов, который построил целый город. На площадку приезжали руководители американских дистрибьюторских компаний Sony, Fox, Universal, и все говорили, что таких декораций никогда не видели. В Америке такое уже не строят и не будут строить – нет смысла. А мы построили. И совсем не потому что мы понтовые советские люди с комплексом…
БОНДАРЧУК: Потому что в России нарисовать такое было бы совсем дорого.
РОДНЯНСКИЙ: Да, делать CGI нам было бы значительно дороже, чем строить. У них там сотни компьютерных компаний вокруг с пятью тысячами работающих художников каждая, как, например, «Прайм Фокус». Им проще рисовать свои виртуальные миры – я вижу это по другим своим проектам, например, по ГОРОДУ ГРЕХОВ.
БОНДАРЧУК: Мы встречались с Бодровым, у которого выходит СЕДЬМОЙ СЫН. Я спросил, сколько стоит графика. Сумма, которую озвучил Сергей, больше всего бюджета СТАЛИНГРАДА.
РОДНЯНСКИЙ: Оператор, с которым Федор всегда работает, – Максим Осадчий. Посмотрите на изображение – это же невероятное достижение. Анджело Бадаламенти, который написал, по-моему, потрясающую музыку в свои 75 лет или даже больше, записывать ее будет c симфоническим оркестром в полном составе. Словом, для многих зрителей СТАЛИНГРАД, как мы надеемся, станет неожиданностью. И нельзя забывать, что это трогательная человеческая история.
Каков процент батальных сцен в фильме?
БОНДАРЧУК: 60 на 40. 60 процентов актерского напряжения и мира, в котором существуют герои.
РОДНЯНСКИЙ: Наши герои существуют в диких обстоятельствах. Сталинград – это место, где средняя продолжительность жизни составляла 24 часа.
После показа футажа журналистам в Лос-Анджелесе я читала, что вы не хотите называть СТАЛИНГРАД патриотическим кино. Почему? Та же ЛЕГЕНДА № 17 – патриотическое кино.
РОДНЯНСКИЙ: ЛЕГЕНДУ так назвали по факту просмотра, сами зрители сделали вывод, что она патриотическая. Вы, зритель, посмотрели фильм и так для себя решили. Я просто против того, чтобы авторы записывали себя в этот «жанр» или прикрывались словами...
БОНДАРЧУК: Вот, хорошее слово – «прикрывались».
РОДНЯНСКИЙ: Если мы сейчас скажем «патриотический», то огромное количество людей решит, что вроде как парни решили прикрыться важными политическими обстоятельствами. Мол, они хотят сказать, что делают страшно важный фильм, хотят получить согласие партии и правительства на поддержку и так дальше продвигать. А мы говорим и верим, что делаем сильную, эмоциональную человеческую историю. А когда посмотрите, вы сами решите, патриотическая она или нет.
Как вы оцениваете текущий контекст – отношение зрителей к российскому кино? Кажется, после ДУХLESS, МЕТРО и, конечно, ЛЕГЕНДЫ № 17 ситуация улучшилась.
РОДНЯНСКИЙ: Я вообще не разделяю негатива по отношению к русскому кино, который нарастает за последние несколько лет. Хотя и понимаю его природу – он был вызван большим потоком неудачных русских фильмов. Но на этом фоне у нас же было и несколько удачных картин на протяжении всех этих лет, начиная с 2003 года. За десять лет у нас регулярно выходит по несколько хороших фильмов в год. В этом смысле стонать, как плох российский кинематограф, мне кажется несправедливым. У Федора вот недавно ДУХLESS был. ВЫСОЦКИЙ не обошелся без полемики, но стал хитом. А ЛЕГЕНДА № 17 и МЕТРО вызвали у всех симпатию, причем что у критиков, что у зрителей. И это замечательно. Понятное дело, что нам хотелось бы не разрушить, а только укрепить этот прекрасный тренд.
