Максим Добромыслов: «Когда перспектив нет, всегда что-то рождается»

БК пообщался с продюсером о его новой прокатной компании, а также судьбе авторского кино в России

25 сентября в российский прокат выходит мелодрама ФИЛАТЕЛИЯ Натальи Назаровой, дистрибьютором которой выступает новая компания «Товарищество Независимых Продюсеров». На фестивале «Короче» мы встретились с продюсером Максимом Добромысловым, чтобы обсудить созданную им совместно с Денисом Ковалевским прокатную компанию, наличие или отсутствие интереса у крупных студий к независимому молодому кинематографу, международный статус отечественных лент и коммерческие перспективы данного сегмента отрасли.

Расскажите, пожалуйста, о Товариществе Независимых Продюсеров. Чем оно отличается от других дистрибьюторских компаний, кто в него входит?

Товарищество Независимых Продюсеров основали Денис Ковалевский и Максим Добромыслов. Мы приняли такое решение, не только потому что снимаем независимые фильмы, но и хотим быть независимыми от других дистрибьюторов. Проблема современного кино, особенно авторского, в том, что дистрибьюторы часто не берут картины для проката. Приходится со всеми очень долго вести переговоры, но прокатчики говорят, что все расписано и в этом году они уже ничего не могут выпустить прокат. Мы решили начать с фильма ФИЛАТЕЛИЯ, победителя фестиваля «Окно в Европу» и многих других мировых смотров. Нам было важно, чтобы последний фильм режиссера Наташи Назаровой оказался на больших экранах. Но мы никак не могли найти прокатчика и поэтому решили организовать свою компанию. Это такая проба пера, мы хотим посмотреть, что из этого может получиться. На данном этапе, мне кажется, мы справляемся.

Какие еще фильмы представлены в пакете?

В первую очередь те, над которыми мы работаем как продюсеры: ПРОЗРАЧНЫЕ ЗЕМЛИ Дмитрия Давыдова, СТЕПНЫЕ БОГИ Олега Асадулина, ДЕЛИРИУМ Вячеслава Березовского, ЧУВСТВА Виктории Мокеровой. Мы планируем выбирать и смотреть, что, когда и где можно поставить именно в кинотеатрах. Может быть, даже совместно с кинотеатрами продумывать активности, изобретать новые подходы, чтобы они брали фильмы и прописывали их у себя в сетке.

Какие в целом вы видите сегодня перспективы у авторского кино в прокате?

Глобально – как будто бы перспектив нет. Но когда перспектив нет, всегда что-то рождается. И я за то, чтобы сейчас что-то появилось. Показ авторского кино на фестивалях – чуть ли не тупик, где показанные фильмы в принципе заканчивают свое существование. Именно авторские высказывания находятся в ловушке: с одной стороны, их невозможно выпустить в кинотеатральный прокат, потому что дистрибьюторы их не берут, а с другой стороны, платформы не покупают такое кино. Еще несколько лет назад онлайн-кинотеатры активно взаимодействовали с авторским кино и брали его к себе в пакеты, а сейчас это уже на уровне невозможного. Сегодня попасть на платформу сложнее, чем найти деньги на создание кино. Поэтому мы и решились на этот крайний шаг – создать свою дистрибьюторскую компанию. А там посмотрим, может быть, и до онлайн-кинотеатра доберемся.

Нет ли угрозы, что и фестивали в конечном итоге откажутся от авторского кино и будут просто показывать какие-то обаятельные коммерческие истории?

Угроза точно есть, но проблема этой угрозы в потенциальной потере самоидентичности. Работы, которые мы видим в кинотеатрах, похожи на американские или европейские фильмы. Нет картин, где просматривались бы самобытный режиссер, самобытная история, русская культура. Мне очень важно, чтобы наша идентичность, наши корни, наше понимание многонациональной и многорелигиозной страны находили отражение в кино. Все-таки мы видим фильмы по-другому, и когда понимаешь, насколько мы объемные, большие и интересные, то хочется увидеть это в русских картинах. Если мы это потеряем и вдруг перейдем только на глобализированное, скопированное американское или европейское кино, то грош нам цена, зачем мы вообще всем этим занимаемся. И останется только одно – идти продавать носки на улицу.

На чем вообще тогда строится экономика авторского кино, если с прокатом сложно, а онлайны не берут?

На благотворительности. Либо министерство культуры предоставляет невозвратные средства, за что мы ему крайне благодарны. Ведомство действительно часто поддерживает авторские высказывания, и это помогает, но количество таких историй ограничено. Либо создателям удается найти частные средства на производство, либо они договариваются с командой отработать бесплатно, чтобы кино состоялось. Часто это видно на экране, но в то же время дает какой-то поиск новых решений. Думаю, в конечном итоге все равно все эти картины найдут своего зрителя. Сейчас я слышу множество историй о том, как люди сами показывают свое кино, открывают для зрителей какие-то небольшие киноклубы. У меня самого появилась идея чуть ли не купить или просто арендовать несколько кинотеатров. Проводить там, условно говоря, среду авторского кино и показывать в нескольких залах авторские фильмы, которые не вышли в прокат, и дать возможность зрителю их посмотреть.

Что вы думаете о краудфандинговой модели для авторского кино?

Мало достаточно успешных кейсов, хотя и в полнометражном, и в короткометражном кино ребята собирали деньги. И у меня был довольно-таки успешный опыт с фильмом МЕЖСЕЗОНЬЕ, когда мы собирали средства на краудфандинге. Но проведение краудфандинговой кампании требует большой и емкой работы. Для нас это было сродни съемкам кино. Мы очень много вложили сил, а собрали не очень много денег. Просто кино стоит дорого, даже авторский фильм в одной локации с парой героев требует как минимум 20 миллионов рублей. А собрать 20 миллионов через краудфандинг сложно. Хотя, казалось бы, 20 тысяч подписчиков кого-нибудь из кинематографистов могли бы сброситься по тысяче рублей – и вот бы уже получилось полнометражное кино. Но, к сожалению, людям тяжело прощаться даже с такой суммой. Однако я уверен: это тоже путь, и краудфандинг нужно обязательно пройти, хотя бы раз в жизни.

Как обстоят дела с международными продажами и с участием в международных кинофестивалях? Насколько иностранные рынки и фестивали заинтересованы в таком контенте?

Лично мы довольно успешно продаем за рубеж. Вот как раз недавно у нас был кругосветный тур российского авторского независимого кино, сейчас мы готовимся к большому североамериканскому туру. Надеюсь, все будет хорошо в отношениях наших стран, чтобы все получилось организовать. Я просто продаю всем: ищу дистрибьюторов в выбранных странах, телеканалы, звоню им напрямую и договариваюсь. И мы очень много продаем так, вплоть до текущего момента, хотя сейчас это стало сложнее делать. Покупают Монголия, Пакистан, Индия, Бразилия, Чили, какие-то европейские платформы. Может, это не очень большие деньги, но когда точечно продаешь, что-то получается. Да, мы потеряли крупных европейских дистрибьюторов, раньше обеспечивавших фильмам успешные продажи за рубежом. Но мы стараемся и ищем варианты. К примеру, прекрасный фильм КАПКАН Галины Уразовой выиграл много российских и международных наград, сейчас его транслируют на телевидении в Бразилии. И права на показ нашего фильма МЕЖСЕЗОНЬЕ были так же проданы за рубеж. Мне кажется, в этом есть какой-то вызов. Приходится самому искать новые решения, придумывать новую модель взаимодействия. Какие-то возможности закрылись, но открылись новые. Что касается кинофестивалей, то Европа категорически не принимает наши фильмы. Говорят: не время, не сейчас. Жаль, что режиссеры теряют возможность познакомиться с культурой кинофестивалей, с какими-то новыми веяниями, новыми высказываниями. Наверное, тогда мы должны сами создать то веяние, то направление, к которому они попытались бы прикрепиться. То есть не смотреть в их сторону, а заставить их посмотреть в нашу. Но для этого мы должны снимать классное качественное кино о том, что происходит у нас, о наших проблемах, о нашей боли. И, возможно, так родятся великие режиссеры, которых мы ждем и которые на самом деле есть.

Европа отказывает всем фильмам из России принципиально или только проектам с государственным участием?

Если с государственным участием, то принципиально отказывает. Если не с государственным участием, то тоже. В каком-то смысле это некий национализм. Некоторые российские фильмы все-таки попадают на фестивали: так, драму ЧУЖИЕ ЗЕМЛИ Антона Яруша и Сергея Боровкова покажут в Испании на смотре в Сан-Себастьяне. Как будто бы дверца понемногу открывается, но процесс все еще очень сложен. Я часто призываю знакомых зарубежных программных директоров изменить эту ситуацию, но они говорят, что тогда с ними произойдет немыслимое. То есть, возможно, они даже и не против, однако глобальная система сама по себе не позволяет им брать наши фильмы в программы.

Продюсеры рассказывают, что цены на российские коммерческие проекты на зарубежных рынках упали на порядок – одни и те же рынки по-прежнему готовы покупать, но в десять раз дешевле. С авторским кино аналогично?

Мне кажется, здесь даже не важно, коммерческое кино или авторское. Любое кино подешевело в десять раз. Думаю, эта тенденция сохранится, и зарубежные байеры продолжат покупать у нас фильмы за какие-то смешные деньги. Иногда даже работа с юристами стоит чуть ли не дороже, чем предлагаемая сделка. Есть ощущение, что это нерационально, экономики в этом нет. Есть другая история, которая раньше помогала авторскому кино: на европейских кинофестивалях создателям картин предоставляли небольшую плату за сами показы. Да и сейчас кое-где это сохраняется, если лента показывается на фестивале несколько раз. Эта сумма варьировалась от двухсот до тысячи долларов или евро в зависимости от фестиваля. И если фильм шел на большом количестве смотров, то можно было что-то заработать. По меньшей мере, окупить сами поездки, подачу и оформление документов. А вот у наших фестивалей ничего такого нет, хотя можно было бы сегодня ввести подобное. Я со многими сейчас разговариваю об этом, ибо это важно для поддержки авторских фильмов. Получается, ты показываешь свое авторское кино, премьеришь на фестивале, но ничего с этого не получаешь, хотя ты и сделал кино из последних сил. Мне кажется, дать авторам 10–50 тысяч рублей за показ их картины вместо того, чтобы купить 150 дополнительных бутылок вина на вечеринку, было бы намного важнее и полезнее для всех, особенно для создателей фильмов. Тот фестиваль, который возьмется за это первым, сорвет банк. Все будут хотеть попасть на такой смотр. И если так сделают несколько фестивалей, то это могло бы стать значительной поддержкой авторского кино, его создателей, которые не всегда могут потом продать свои фильмы.

А насколько в целом ниша российского авторского, фестивального кино на сегодняшний день заполнена? Испытывают ли зрители, фестивали, кинотеатры и платформы потребность в большем количестве такого контента?

В России действует огромное количество фестивалей, но среди них нет флагманов. Есть определенные кораблики, которые формируют общее направление, но нет главного, показ на котором приводил бы к определенному результату. Чтобы сразу после участия в фестивале фильм хотели бы взять платформы или дистрибьюторы.

Больше того – платформы перестали приезжать на фестивали, смотреть и отбирать картины, перестали с нами беседовать. По крайней мере, я их перестал видеть. Наверное, наездились. Даже здесь, на «Короче», я видел только представителей стримингов от тех проектов, где платформы уже участвовали в производстве. Все меньше продюсеров приезжают на фестивали, чтобы смотреть фильмы интересных режиссеров. Я вот увидел здесь несколько лент, которые мне понравились, и теперь, надеюсь, мы с ребятами сделаем их следующие полнометражные работы. Да, здесь было несколько больших продюсеров, но в прежнем объеме этого нет. Если мы возьмем срез продюсерских компаний, которых поддерживает министерство культуры, предоставляя им финансирование, то поймем, что никого из них здесь нет. И поэтому возникает вопрос: зачем это все? Для чего? Для кого? Выходит, режиссеры показывают свои фильмы друг другу, внутри сообщества режиссеров.

Какие вы видите тематические и жанровые тренды в современном российском авторском кино?

Для меня нет определенных трендов, я бы их не выбирал. Сегодня люди больше хотят чего-то легкого, тех же комедий или мелодрам. Точно не жестких драм, все и так смотрят телевизор и читают «Телеграм», поэтому подустали от драматических историй. И в то же время драмы в нашей жизни по-прежнему достаточно, поэтому молодые режиссеры приходят в профессию с определенными травмами, в том числе из детства. Им есть что сказать, и они говорят об этом в самой разной форме. Для авторского кино я вообще не выбирал бы конкретный жанр. Пусть авторы высказываются так, как считают нужным, будь то триллер, ужасы, мелодрама, комедия, музыкальный фильм, эротический триллер, хотя сегодня такое сделать сложнее.

Я сейчас мечтаю снять классное танцевальное кино с высказыванием через пластику тела. Также у нас в разработке имеется прекрасный фильм, который во многом основан на звуке. Хотя кино – аудиовизуальная история, но в данном случае визуал у проекта довольно статичный, а вот звук очень качественно проработан. Жанр при этом довольно сложно определить, но надеюсь, что выйдет великолепнейший фильм. Имя режиссера пока держим в секрете. Однако для показа такого фильма нужен кинотеатр, который сможет дать необходимый звук, чтобы он вовлек, погрузил зрителя в картинку, в экран, а их не так много в нашей стране.

Как кино реагирует на ограничения, которые вводит государство? Как на эти ограничения реагируют молодые авторы?

Авторы понимают, что есть определенные перегибы, но надежда на диалог так или иначе остается. Мне кажется, люди в министерстве культуры понимают, что они делают. Хочется верить, что в обозначенных нам границах мы начнем изобретать новые ходы и решения, которые позволят создавать объем, производить вторые, третьи, пятые смыслы. При этом, будем честны, сейчас прекрасно работает самоцензура.

Предлагаю делать так: производить кино такое, какое хочется. И при получении прокатного удостоверения давайте ждать, что нам скажут. Надо отдать должное, в министерстве культуры все же дают правки и идут на диалог. Я сам иногда смотрю картины и понимаю, что не хочу видеть подобное, какие-то изощренные вещи, неуместные даже для меня. Поэтому с пониманием отношусь, если минкульт хочет что-то проверить. Главное, что государство находится с нами в диалоге и может подсказать, порекомендовать, что надо сделать, а что – не надо.

Что вы думаете о кадровом голоде, который испытывает сегодня индустрия? Молодые авторы, которых мы только что видели на «Короче» – каковы их перспективы в профессии и какие тут можно отметить проблемы или сложности?

Я не вижу кадрового голода. Чтобы его не было, надо что-то делать. Все говорят: нам не хватает режиссеров. И давайте посмотрим: сколько здесь было продюсеров, которые говорили, что им не хватает режиссеров? Их здесь не было. И тогда возникает другой вопрос: вы испытываете кадровый голод, но при этом никого не ищете, а берете только тех людей, кто у вас уже работал кем-то другим. Условно говоря, нанимаете режиссером художника-постановщика или из гримера делаете сценариста. Отсюда возникает «голод» по причине того, что никто ничего не делает. Невозможно испечь хлеб, сидя на печи. Нужно спуститься с нее, собрать зерно, перемолоть его и испечь. А тут даже, не поверите, мука лежит, а пекарь где-то бродит и думает, что кто-то другой испечет хлеб и в его сладенький, сытый ротик положит.

Хорошо было бы, находясь здесь, на фестивале, встретиться со всеми этими молодыми режиссерами, собрать их, дать им задание и выбрать, кто будет в этом году снимать какой-нибудь проект. По сути, попробовать взрастить себе режиссера. Но продюсеры этого не делают. Для чего тогда они проходят? Мне обидно: 25 классных режиссеров привезли работы, каждая достойна продюсера и дальнейшей проработки, у каждого из них есть свои интересные задумки. Но ими никто не занимается. Мне кажется, отсутствует единый подход к этому вопросу. Я считаю, что на фестивале должны присутствовать все продюсеры, которые будут подавать заявку в министерство культуры и ИРИ в следующем году. Я бы им сказал, что не надо снимать только сливки – тех режиссеров, которых условный Максим Добромыслов как-то вырастит, а их потом заберут снимать на платформы. Хочется сказать коллегам: давайте не стесняться помогать молодым авторам. Есть несколько отличных фестивалей: это и «Короче», и «Окно в Европу», и «Горький fest», и «Дух огня», и «Маяк», и «Амурская осень», и другие. Посмотрите победителей, пообщайтесь с ними, узнайте, кто они такие. Так что я бы назвал эту проблему не кадровым голодом, а кадровой болтовней: когда никого не ищут и все снимает один и тот же человек, потому что в нем продюсеры уверены. Я за то, чтобы молодые режиссеры развивались. Мы снимаем много и коротких, и полных метров. На «Короче» мы показали два фильма, какие-то решили отдать на другие фестивали, чтобы не было внутренней конкуренции среди своих. В прошлом году наш режиссер Екатерина Аликина победила здесь, в Калининграде, в программе «Короче. Звезды», сейчас сняла уже сериал. Мы помогли ей сюда попасть, но хочется, чтобы не только мы помогали молодым художникам, а и индустрия тоже.

Если говорить конкретно о формате короткого метра, как выглядит сейчас его коммерческое измерение? Каким образом он может добраться до широкого зрителя?

Создание и продвижение короткого метра – я бы назвал это школой, где режиссер учится, где понимает, как вообще функционирует этот рынок, фестивальный в том числе. Понимает, как и куда отправлять, что ищут программные директора, налаживает взаимодействие с другими ребятами, собирает команду. Наверное, это самое главное. И есть другая составляющая, когда ты снимаешь короткий метр, а он получается тизером к полному метру, к которому ты уже готовишься. Можно было бы объединять работы в альманахи и показывать зрителям, но тогда надо получать прокатное удостоверение. И в этом случае нужны со стороны государства какие-то меры, чтобы не рассматривать альманахи из коротких метров по тем же правилам, что и полнометражные проекты. Потому что возникает проблема: режиссеры в этом случае теряют право подаваться на дебют, а могут подать заявку только в недебютную секцию, где требования выше и в конкурентах именитые мастера. Поэтому многие боятся показывать свои короткие метры в альманахах в кинотеатре или на платформе. Если решить эту бюрократическую сложность, можно получить ряд, например, полуторачасовых сборников, где несколько коротких метров говорят на одну тему. Мне кажется, это было бы всем интересно увидеть. Посмотрите, на «Короче» полные залы на показах, на обеих площадках. Зрители заинтересованы в коротких историях, потому что привыкли сидеть в телефонах, смотреть рилсы. Тут так же: за 5–15 минут можно посмотреть цельную историю.

Какой проект может заинтересовать вас как продюсера?

Сегодня важно, чтобы мы рассказывали о своей идентичности. Мне сейчас важна история русского человека: откуда мы выросли, кто мы, наши родители, бабушки и дедушки. Потому что в глобализированном мире мы теряем свои корни и не понимаем, кто мы такие. Мы можем жить в Шанхае, в Нью-Йорке, в Лондоне, в Лос-Анджелесе или в Варшаве и быть везде одинаковыми. А когда спрашивают: кто ты? Оказывается, на этот вопрос сложно ответить. Человек? Это правда. Но нужно вспомнить, откуда ты пришел, чтобы понять многие вещи: свои внутренние травмы и хорошие качества, свою религию и свою культуру. Нашей компании важно передать что-то русское в значении нашей страны, а не утрированную русскую культуру. Мы ищем проекты, в которых можно увидеть наши корни, услышать наши песни, нашу музыку, наш язык, очень красивый, но в то же время пугающий иностранцев. Я знаю, что в Латинской Америке, например, если на туриста нападают, хотят ограбить, а он начинает выражаться по-русски, бандиты пугаются. Для них наш язык – это какой-то лай. И это здорово. Нам интересно найти в кино вот такие наши культурные особенности. ФИЛАТЕЛИЯ, которую мы выпускаем в прокат 25 сентября нашей новой дистрибьюторской компанией Товарищество Независимых Продюсеров, как раз об этом: о русской душе, о русском человеке, о маленьком человеке. Он тоже существует, он тоже любит, он точно так же живет и он о чем-то мечтает.

Фото: пресс-служба фестиваля короткометражного и дебютного кино «Короче»