Анна Гудкова: «Если у автора проекта классная презентация, но плохой сценарий, он никому не нужен. У него будет пять минут славы – и больше ничего»
Организатор образовательного интенсива «Искусство питчинга» рассказала о подготовке к питчингу в Минкультуры, и что она думает о популярности формата очной защиты проектов в российской индустрии
3 сентября в Москве стартовал образовательный интенсив для кинематографистов, отобранных для участия в питчинге дебютных проектов, которые претендуют на финансирование министерства культуры. Программа интенсива посвящена подготовке материалов для очной защиты, изучению индустрии и международного контекста работы в кино. Своим опытом с новичками делятся ведущие эксперты отрасли – Рубен Дишдишян, Тимур Бекмамбетов, Петр Ануров, Сергей Корнихин, Антон Сиренко, Артем Васильев и Илья Стюарт. Подобный тренинг по предварительной подготовке молодых режиссеров и продюсеров проходит впервые.
Расскажите, пожалуйста, об интенсиве для молодых кинематографистов, который состоится в начале сентября. Как появилась идея такой программы?
Я давно делаю подобные тренинги. И не только в России, но и за рубежом. Особенно их было много, как ни странно, в год локдауна, когда, мне кажется, я провела их по всем бывшим советским республикам и, не покидая кресла, познакомилась с бóльшим количеством стран и городов, чем за предыдущие лет пять. И вот я анонсировала один из таких интенсивов у себя в «Фейсбуке», а в комментариях министр культуры Ольга Любимова спросила: «А что, если сделать такое для подающих на питчинг в министерстве?» Это был неожиданный и свежий формат коммуникации, надо сказать. Хотя необходимость подготовки людей к публичному выступлению, в особенности в министерстве, где от этого зависят большие деньги и судьбы не только проектов, но и людей, напрашивалась. Однако до Ольги Любимовой никто за это не брался. После той переписки мы мгновенно встретились, обсудили технологию и структуру и запустили проект. Все произошло молниеносно, и я благодарна Ольге Борисовне за то, что она сдерживает обещания и делает это быстро и весело. Это вызывает большое уважение.
Сама структура интенсива выработана и отлажена за последние тринадцать лет. Единственная новизна состоит в том, что в этот раз тренинг проходит при участии и, можно сказать, по заказу министерства культуры. До пандемии было не очень понятно, как решить вопрос с информированием и обучением людей из регионов, то есть как сделать тренинг путешествующей программой. Пандемический год все изменил, и временами изменения можно описать словами «не было бы счастья, да несчастье помогло». Естественно, онлайн- и дистанционное образование существуют уже несколько лет, но никогда они не были так привычны и естественны для людей, как в последний год. Поэтому тех, чьи проекты отобрали для участия в питчинге, ждут индивидуальные занятия в привычном «ламповом» офлайн-формате. А те, кто далеко, собирается подавать заявки на следующий год или не прошел в этом году, могут посетить онлайн все открытые лекции и семинары. У нас была амбициозная идея собрать программу по принципу ориентировки на местности – чтобы человек, работающий над своим дебютным проектом, очень четко понимал, каким он должен быть, на кого рассчитан, сколько он будет стоить и как ему пошагово пройти путь от идеи до возможной международной дистрибуции.
Можете ли вы рассказать о структуре тренинга?
При любой сценарной, режиссерской или продюсерской лаборатории уже много лет проводят питчинги. Каждая тренинговая программа начинается с питчинга, когда участники знакомятся, рассказывают друг другу о своих проектах и таким образом формируют связи. У нас будет точно так же. Первым делом участникам предстоит установочная лекция, открытая для всех и задающая формат тренинга, рассказывающая, как должен выглядеть питчинг и как должно быть устроено выступление. Далее всем отобранным участникам предстоит игра, в ходе которой они поделятся на группы, где будут представлять свои проекты. Таким образом первую обратную связь они получат друг от друга. Уже на этом этапе они смогут понять, какие в их выступлении есть слабые стороны, пробелы, что удачно в презентации, а что – нет. Они зафиксируют все обнаруженные в ходе группового занятия болевые точки и придут с ними на индивидуальную консультацию, где мы подробно разберем их проект и выясним, как найти в нем unique selling point, который они попробуют потом использовать. И как комфортнее, удачнее и яснее выстроить выступление, чтобы все сильные стороны проекта были подсвечены. После индивидуальных консультаций участники вернутся в группы, где повторно отрепетируют свое выступление. Прошедшему эти три этапа участнику будет значительно проще выйти на сцену, люди уже будут понимать, как все устроено, что еще можно успеть доработать. И главное, для меня очень важно, что такого рода мероприятия образуют комьюнити. Вместо того, чтобы просто прийти на питчинг, отстреляться, не слушая никого и ни с кем не знакомясь, люди образуют сообщество с общими проблемами, задачами, какими-то опциями и возможностями, о которых они бы не узнали, если бы не поговорили друг с другом. Для меня этот интенсив – задел на будущее российского кино в целом, потому что оно состоит из людей, которым «больше всех надо». И чем больше у этих людей точек, где они могут обменяться энергией, информацией, знаниями, слезами, смехом, тем сильнее мы становимся и интереснее себе и другим. Параллельно тренингу будет проходить множество круглых столов и обсуждений, где выступят Тимур Бекмамбетов, Антон Калинкин, Петр Ануров, Сергей Корнихин, Наталья Дрозд, Артем Васильев и вообще почти все лучшие люди российской киноиндустрии. Надо сказать, что нам никто не отказывал, кроме людей, физически отсутствовавших в Москве. Все воспринимали этот тренинг с большой симпатией и интересом. Я надеюсь, что если когда-нибудь он повторится, то у нас будет возможность привлечь еще больше экспертов.
Вы не только говорите о питчингах, но и рассказываете о контексте – как российском, так и мировом. Почему вы решили взять тему так широко? Не говорят ли об этом в учебных заведениях?
Мне кажется, с учебными заведениями в этом году произошла великая вещь – опять же, благодаря усилиям очень многих людей и в значительной степени – министра культуры. Я о том, что второе высшее образование стало бесплатным. Конечно, с одной стороны, люди могут начать заниматься кино в любом возрасте. Моему сыну пятнадцать лет, он уже года три-четыре снимает и монтирует, но это совершенно не делает его режиссером. Мне кажется, для того, чтобы производить действительно востребованные и глубокие вещи, надо иметь что-то за душой. Существующие исключения вроде Кантемира Балагова только подтверждают это правило. Возможность получать творческие профессии взрослым людям – просто революционное изменение, которого мы все очень давно ждали. И для взрослых людей имеет смысл рассказывать, как связан кинематограф и визуальное искусство в целом с социальной, человеческой, психологической, политической сферами жизни. Рассказывать об этом семнадцатилетним детям довольно тяжело, потому что у подростка способность восприятия информации ограничена его собственными сиюминутными вопросами и интересами, он слишком сфокусирован на себе. Им просто сложно увидеть огромную вселенную, окружающую нас – это не их вина, а их реальность. Для этого надо вырасти – как минимум физиологически.
Боюсь, что мы сейчас в значительной степени пожинаем последствия многолетнего (и очень плохого) образования детей. Я иногда вижу сценарии на конкурсах, и создается ощущение, что они написаны в каком-то оторванном от всего времени и месте. Иногда они производят впечатление написанных в 70-х, иногда – в каком-то безвременье, in the middle of nowhere. Мы сейчас проживаем фантастически яркую и интересную жизнь. Стоит открыть новости из любой области (научной, творческой, технической, человеческой, экологической), как можно увидеть множество тем и сюжетов. И почему-то только крошечная часть из них попадает на экран. Поэтому я думаю, что индустрия будет меняться в силу новых возможностей образования. С другой стороны, вообще-то взрослые люди в состоянии самостоятельно расширять свой кругозор, потому что достаточно просто быть любопытным, читать книги, ходить на выставки, понимать, что кино теснейшими узами связано и с визуальными, и со звуковыми искусствами. И то, что происходит в одной области знания, неизбежно влияет на другую. Происходящее в литературе находит отражение в кино, кино каким-то образом затем влияет на музыку. Если ты не зациклен на чем-то узком и неадекватном реальности, то так или иначе видишь контекст.
В целом какие преимущества имеет формат такой тренинговой программы перед образованием в вузах?
Это совершенно разные вещи. Одно другое никак не заменяет. Вузовское образование – фундаментальное, прочное, разностороннее. А наш интенсив – сугубо функциональный, профессиональный, маленький спецкурс, ни в коем случае не входящий в конкуренцию с образованием в вузах. Это просто может быть постоянным дополнением к тому, что люди и так должны знать и уметь.
Возвращаясь к питчингам, какие, по вашему мнению, основные ошибки кинематографисты допускают во время очной защиты проектов?
Я про это написала целую книгу «Питчинг. Как представить и продать свою идею». Скажу только о двух наиболее важных для меня вещах. Во-первых, нельзя участвовать в питчинге ради питчинга. Когда проект не готов или не дорог автору, а просто хочет ухватиться за какую-то возможность и представляет залежавшееся в закромах. Такая стратегия обречена на провал. Проект, с которым вы выходите, должен быть делом вашей жизни, хотя бы в эту конкретную секунду. Вы должны хотеть сделать его, даже если вам не дадут денег. Если это так, то, как правило, мир подстраивается, подтягивается, все вам как-то помогают. Если вы приходите на питчинг, чтобы себя показать, это заканчивается плохо. Во-вторых, нельзя пытаться выдать себя за кого-то другого, на пять минут превратиться во что-то, не свойственное себе. Разговаривать не своим языком и голосом и предлагать проект, который якобы нужен зрителю. Питчинг всегда про честность. Это как первое свидание. Конечно, можно соврать и утянуть себя в корсет, скрывающий 25 килограмм, но рано или поздно придется выдохнуть. В момент, когда автор выдохнет и окажется другим человеком, или сценарий окажется совсем не про то, что было обещано, он проиграл. Поэтому самое важное – приходить на питчинг для того, чтобы снять кино, и быть собой.
Как в целом вы оцениваете уровень питчингов, проходящих в министерстве культуры и Фонде кино?
Очень важно понимать, что в этом году Фонд кино поддержал на нелидерском питчинге всего пять картин. Такого, мне кажется, еще не было. Эта новая ситуация свидетельствует о том, как невероятно конкурентно поле контента. Также это напоминание о том, что пандемия продолжается, а кино – вообще-то бизнес. Важно понимать, что индустрия изменилась, и за то, чтобы снимать кино, надо бороться. Это огромная привилегия и невероятно прекрасная профессия, в которую имеет смысл идти с открытыми глазами. Надо понимать, что кинотеатральный бизнес необратимо изменился и уже никогда не будет прежним. Необходимо вырабатывать стратегию работы с аудиторией. То, каким был мир два года назад, уже никогда не вернется. Возможно, кинотеатры будут чем-то бутиковым. Возможно, они будут прокатывать только коммерческие картины. Но самое главное, авторы сейчас должны работать с платформами, должны изучать возможности онлайна, вообще должны понимать, где и как их фильм встретится со своим зрителем и как он может и должен повлиять на этот процесс.
Отличаются ли чем-то питчинги фильмов и сериалов?
Только тем, что именно там должно быть представлено. Про фильм в каком-то смысле гораздо легче рассказать, так как у него уже есть начало и конец. А у сериала в момент питчинга может быть только синопсис сезона и пилот первой серии. Неизвестно, во что он может развиться, какого масштаба и объема будет проект, но должен быть понятен потенциал, история, сюжет, герои. В остальном – в форме, технике – никакой разницы нет.
Из-за пандемии появились онлайн-питчинги. Есть ли тут своя специфика?
Питчинг прежде всего предполагает живое общение, поэтому онлайн-питчинг в каком-то смысле гораздо труднее и для говорящего, и для слушающего. Есть иллюзорное представление, что на онлайн-питчинге можно читать свой текст с экрана компьютера и этого никто не заметит. Это не так, поскольку интонации читающего и говорящего человека сильно отличаются. Как только ты читаешь, ты теряешь слушателя. С другой стороны, иногда онлайн-питчинги практикуются в записи, то есть автор может отрепетировать, классно записать свое выступление, отредактировать и отправить. Это большое облегчение для тех, кому выход на сцену и выступление перед большим количеством людей представляется грандиозным жизненным испытанием и травмой. С третьей стороны, онлайн-питчинг расширил перспективы для всех, поскольку на них могут попасть те, кто раньше не мог этого сделать. Я бы рассматривала онлайн как расширение возможностей, а не сужение.
Питчинги теперь проходят на фестивалях и для продюсерских компаний. Какое это окажет влияние на рынок, на ваш взгляд?
Это показатель того, что рынок уже изменился. Количество питчингов говорит о диком кадровом голоде. В индустрии очень не хватает почти всех. Но в первую очередь, конечно, катастрофически недостаточно профессиональных, хороших сценаристов для того количества контента, который мы хотим производить. Как мы бились и дрались за десять человек, так мы и продолжаем заниматься более или менее тем же самым. Именно этим объясняются активно появляющиеся на рынке first-look deal, эксклюзивные договора. Это все про то, что конкуренция растет. Мы, очевидно, можем быть интересными для международного рынка. А это требует бесперебойной поставки нового материала. Для того, чтобы создавать этот материал, нужно откуда-то брать людей. Для того, чтобы брать откуда-то людей, нужно придумать трубу, которая каким-то образом высосет их из вселенной. Мы пока не придумали другой технологии, кроме как сценарный конкурс разного вида и рода, ну или питчинг. Все большее количество питчингов приведет к повышению требований к отбору. Сейчас мы иногда приезжаем для того, чтобы послушать какие-то совсем слабые проекты. Раз приедем, два, а на третий раз уже все откажутся. Чтобы питчингу заполучить к себе ведущих продюсеров, организаторам нужно уделить огромное внимание тому, какие тексты они берут, как они их отбирают, кто у них читает сценарии. Однажды в Clubhouse, самом странном предприятии, вспыхнувшем и погасшем со сказочной быстротой, я очень удачно попала на длинное выступление основателя голливудского ресурса Blacklist, знаменитого сайта, давшего жизнь многим великим проектам. А этот ресурс родился из того, что креативный продюсер, редактор, personal assistant искал для своего босса сценарии, никак не мог найти и придумал такое технологичное решение проблемы. Думаю, и у нас число мест, предлагающих какие-то разные способы поиска авторов и сценариев, будет только расти, но выживут исключительно те, кто вкладывается в реальный качественный отбор, а не приглашает кого ни попадя, друзей и знакомых. Ну и еще те, кто помогает авторам подготовить проект к питчингу. Не только и не столько в смысле выступления, сколько в смысле драматургии. Потому что питчинг, опять же, не про Цицерона, а про драматурга. Если у автора классная презентация, но плохой сценарий, он никому не нужен. У него будет пять минут славы – и больше ничего. Если автор кривовато говорит, но у него крутая идея, его так или иначе купят. И я уверена, что специалисты, которые будут придумывать, как автору увидеть, что он написал, как помочь ему именно это показать на питчинге, еще долго будут востребованы. Большое количество питчингов, наверное, ускорит процесс естественного отбора – разделения на важные конкурсы и те, которые умрут скорой смертью.
Вы участвуете в отборе проектов на питчингах 1-2-3 Production. На что здесь обращают внимание продюсеры в первую очередь?
На историю и на то, как написан сценарий. Мы бесконечно ищем. И если мы видим хоть какую-то надежду, потенциал в проекте, мы его берем. История должна быть живой, в ней должно быть много неожиданных поворотов, она не должна выдыхаться на второй серии, как очень часто бывает. В ней должны быть герои, с которыми зрителю хочется солидаризироваться. При этом нам не важно, в каком жанре это написано. Нас иногда по-прежнему связывают с фантастическим жанром, мистическим, а на самом деле это совершенно не обязательно. История может быть про здесь и сейчас, но у героя должно что-то болеть такое, что болит и у нас тоже. И тогда скорее всего мы захотим это взять. Ну и мы хотим найти своих людей, тех, с кем нам будет здорово прожить два-три года, а в идеале – 25 лет. Ничего нет ценнее, чем найти автора, способного долго придумывать много историй, и с которым тебе будет классно разговаривать. Это главное наше счастье и главный объект поиска.
Вообще, насколько целесообразны региональные питчинги с распределением небольших сумм по победителям во множестве регионов? Может, лучше проводить один или два-три, но с большим призовым фондом?
Если говорить о питчинге дебютантов, то я сама была свидетелем его пользы. То, что кому-то кажется небольшой суммой, для автора может стать решающим фактором. Совсем недавно я смотрела короткий метр победителей одного из питчингов, где была в жюри. И я счастлива, что авторы его сняли. Я понимаю, что без этого питчинга фильма скорее всего не было бы, а сейчас он будет показан на «Кинотавре». Меня смущает только процесс отбора. Иногда кажется, что питчинг был бы абсолютно бесценным и настоящей дорогой в жизнь, если бы отбор происходил чуть более тщательно. Есть впечатление, что некоторые участники попадают на него исходя из близости к региональному союзу кинематографистов или чему-то в этом роде. Тем не менее тот факт, что питчинги дебютантов прошли в таком большом количестве регионов, – это совершенно потрясающе. Я бы именно так и продолжала это дело. Когда мы делали «Культбюро», основной задачей было подсветить людей из разных городов и дать им шанс на профессиональное развитие. Если тут будет то же самое, но с классным отбором, ничего лучшего и более правильного на свете быть не может.
Все чаще российские проекты участвуют в питчингах на зарубежных фестивалях и Кинорынках. Есть ли тут своя специфика?
Наверное, только одна – для того, чтобы попасть на международный питчинг, проект должен быть интересен людям не только в России. Не все продюсеры это понимают. Универсальность истории, ее доступность, переводимость, то, что фестивальные отборщики называют film саn travel. Многим кажется, что копродукция – это если по сюжету два русских парня сняли дом в Финляндии. Нужно как можно больше смотреть кино, отслеживать проекты, отобранные зарубежными питчингами, и обращать внимание на то, чем они заинтересовали организаторов. У меня был очень интересный опыт обучения в международной сценарной программе с людьми из разных стран. Когда мы рассказывали друг другу свои проекты, было наглядно видно, какие вещи понятны всем одинаково, а какие требуют разъяснений. Все, что необходимо дополнительно пояснять, не может перейти границы. Именно поэтому фильмы Гайдая успешны только в России и не путешествуют по миру. Исходную технологию питчинга я интегрировала в России, ориентируясь на зарубежные образцы, поэтому в остальном особой разницы нет.
Ваша книга – одна из редких про индустрию. Как вы оцениваете ее путь после выхода из печати?
Сейчас это прозвучит смешно, но я совершенно искренне написала книгу, чтобы перестать разговаривать про питчинги. К тому моменту я очень устала, мне хотелось закрыть эту часть своей жизни и перейти к чему-то абсолютно новому. Надо сказать, что в большой степени я и впрямь перешла к новому, но оказалась абсолютно не готова к тому, скольких людей ко мне привела книга, чтобы я с ними поговорила именно что про питчинг. Если бы не книжка, я думаю, и тренинга в минкульте не было бы. Она блестяще продалась. Для меня было большой радостью, что она вышла в издательстве «Альпина», сотрудничеством с которым я очень довольна. Сейчас люди уже прекрасно понимают, что питчинг – это не только про кино, а вообще про все на свете. Из последних анекдотов – мне буквально на днях предложили выступить на корпоративе у строительной компании в Сочи и рассказать им про питчинги (смеется). Из любопытства я немедленно согласилась, мне дико интересно, что из этого выйдет. Но это зигзаг судьбы – приехать в Сочи не на «Кинотавр», а на строительный корпоратив для того, чтобы рассказать им про питчинг. Меня очень радуют отзывы на книгу, я почти не слышала ругани. Может быть, она и есть, но мне не попадалась, поэтому было бы интересно узнать, что критикуют в книге. Я знаю, что она оказалась очень полезной для людей не из Москвы. А это было моей главной задачей – больше всего мне хотелось получить читателей из регионов, потому что я давно верю, что именно оттуда придут какие-то невероятно интересные, талантливые люди. Это подтверждается раз за разом. Якутский фильм НУУЧЧА компании 1-2-3 Production победил в Карловых Варах. Ранее мы все видели историю Кантемира Балагова. Издалека приходят новые голоса – для того, чтобы они приходили, и написана эта книга. В Москве меня более или менее знают и у всех есть возможность меня послушать, а далеко я не достучусь, хотя очень хочется. Личным добавочным эффектом от выхода книги стало понимание того, что мне ужасно понравился сам процесс писания текста. Теперь хожу и думаю, что бы мне придумать следующее. И очень надеюсь, что рано или поздно это выкристаллизуется во что-то, что я смогу еще написать – возможно, это будет вообще не нон-фикшн.
Вы сказали, что книга привела вас к чему-то новому. Можете ли вы рассказать об этом?
Когда ты что-то заканчиваешь, всегда открывается нечто новое. Для меня самое главное новое за последние два года – это работа с документальным кино. Я страшно благодарна Валерию Федоровичу и Евгению Никишову, которые полтора года назад предложили мне исследовать это поле. Исследование привело к пятнадцати проектам, находящимся у нас в запуске. Часть из них уже известна на рынке. Для меня это стало не просто новым, абсолютно неизведанным полем, но еще и возможностью пойти учиться самой. Я вот жду в большом волнении ответа от одной тренинговой программы, куда сама подалась на обучение. Все-таки документальное кино предполагает другую технологию, иной способ мышления, визуально-изобразительный и драматургический язык. Надо сказать, что лучший подарок, который можно получить от жизни, – открыть в любимом деле какую-то неизвестную область и узнать что-то и про мир, и про себя, и про все на свете. Кроме того, док – это неисчерпаемый источник сюжетов и героев. То есть всего того, что приходится придумывать для игрового кино. В жизни каждый день необходимо осваивать новый навык, чтобы было интересно, ну и интеллект оставался в тонусе. Это мысль, с которой я живу каждый день. Когда пишешь книгу, освобождается часть мозга, будто ты кусок квартиры использовал как кладовку, а потом все выбросил и расчистилось пространство. У меня в целом весь последний год есть ощущение, что начался какой-то новый этап в жизни, совсем другой. И мне ужасно нравится, как этот этап устроен.
