Юсуп Разыков: «Сказка всегда современна»

Режиссер фильма «Керосин» − о своем проекте-участнике «Кинотавра»

Работы Юсупа Разыкова уже не однажды участвовали в конкурсе «Кинотавра», а два года назад его фильм ТУРЕЦКОЕ СЕДЛО уехал из Сочи с призом за лучшую музыку и дипломом Гильдии кинокритиков. Каждый раз режиссер обращался к новым темам, но его картины всегда оказывались яркой иллюстрацией той или иной части русской жизни. В его фильме КЕРОСИН сказочные мотивы вплетаются в историю, происходящую в наше время. Главная героиня – бабка Павла – живет в старом доме у дороги, привечая проезжающих дальнобойщиков. В разных главах картины, названия которых по большей части связаны с фольклорными сюжетами, она встречает злодеев и благодетелей, выполняет порученные ей призраком задания, сталкивается с бедами и обыденными чудесами. Но главным чудом, метафорой старинного склада жизни, становится керосин.

Вы называете ваш фильм «индустриальной сказкой», соединяя в нем русские фольклорные мотивы и современный контекст. Что побудило вас обратиться к такой форме?

Ну такого жанра нет – «индустриальная сказка». Так я называю жанр нашего фильма. По сути, керосин – это укоренившаяся деревенская традиция. Умирает деревня, умирает традиция – и, что поразительно, исчезает керосин! Мы не могли найти его для съемок ни в одном магазине. И летящие мимо бабушкиной избы цистерны с нефтепродуктами только подчеркивают этот абсурд. Как выживают люди в таких условиях? Только чудом. Мне нужно было вплести это чудо – «вода, а горит!» – в общую ткань повествования. А чтобы чудо выглядело не таким уж искусственным, нужно было создать атмосферу сказочную. Не согласен, что фольклорную – ведь даже наш автор музыки и исполнитель песен Сергей Старостин пишет этноджаз. Это все-таки не совсем фольклор.

Похоже, что керосин выполняет роль волшебного артефакта, воды живой и воды мертвой. 

Керосин и есть вода живая и вода мертвая. Керосин всегда был частью деревенского быта. Но в последнее время он выпал из обихода – на замену ему пришли электричество, газ. И если ничего этого нет, то керосин превращается в некий символ потерянной устойчивости быта, жизни.

Почему вы решили разбить фильм на главы, придать ему некую литературную структуру? 

Главы – это примета не только литературного произведения. Разбив фильм на семь глав, мы получили, как мне кажется, некую стройность в сюжетной части, избежав вербальных «навигаторов». Так становится более прозрачной и ритмически выверенной именно сюжетная часть.

Важную функцию в фильме выполняет саундтрек. 

Сначала у меня не было мысли настолько насыщать фильм музыкой – только в одном эпизоде должен был звучать Рахманинов. Но за два года работы над фильмом я отказался от этой идеи. Так же, как и разделение фильма на главы ощутимо повлияло на прозрачность его структуры, так же и песни-зонги великолепного Сергея Николаевича Старостина организовали смысловую основу фильма, обогатили ее.

Еще один из важных элементов сюжета – сны. Почему вы решили прибегнуть к этому приему?

Моя баба Павла много спит. Днем, ночью. Действительность для нее оформляется через сны. Они дают ей направление жизни. Они почти все пророческие. Сны – это неуправляемое творчество. То, что дед Петр Иванович помещен в ее сны – это освоение действительности и уже настоящее авторское решение, где автор – баба Павла, ее чувства, одиночество.

О каких архетипических героях вы думали, когда придумывали персонажи? 

Отличный вопрос! Желание стать европейской королевой подспудно содержит в себе желание что-то изменить здесь – «пришлые» князья дали больше Руси и России, чем сами русские. Надежда на «варягов» официально непопулярна, даже запретна, но она жива. Некрасовское «вот приедет барин, барин нас рассудит» произрастает из этих корней. И вся эта ситуация идеологически точно устраивает персонажей русских сказок, фронтмен здесь – неподражаемый Емеля, сидящий на печи! Пусть кто-то придет и сделает меня счастливым – например щука, курочка Ряба или живая вода. И три богатыря теперь выглядят как алкоголики и мрази, таскающиеся в поисках приключений, устрашая свой же народ.

Почему вы решили противопоставить два начала: некий солидный, укорененный во времени патриархальный быт (который, судя по всему, никуда не уходит, а так или иначе приспосабливается к изменениям) и текучую, быстро меняющуюся современность? 

Не совсем согласен… Нет современности в этой истории, а значит, нет и противопоставления. Есть бочки-цистерны, которые несутся куда-то мимо, как огромные части земляных червей, пугающе равнодушных, и их поток нескончаем. Есть далекий мир нефтяных войн. Противопоставление современности и патриархальности могло случиться, если бы бабка, например, получила в свое распоряжение мобильный телефон и оказалась погружена в перипетии, связанные с ним. В том-то и дело, что сказка всегда современна, потому что «сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». Какой урок – это уже вопрос разрешения внутренней проблемы. Кто-то просто позвонит маме, которую давно не навещал… А кто-то скажет: «Так жить нельзя!» Вот это, пожалуй, единственный вопрос, касающийся современности. Во всяком случае, меньше всего я думал об этом конфликте.

Почему вы решили выбрать местом действия дом у дороги? Где вы его нашли?

Я много снимал в Ярославской области, в Ярославле снято ТУРЕЦКОЕ СЕДЛО. Мы искали одинокий, оторванный от остального мира дом, поскольку по сюжету это единственный дом, уцелевший после пожара, когда сгорела целая деревня. Дом прилепился к кафе и магазинчику, возле которых останавливались дальнобойщики – дальнобойщиком был и покойный муж героини.

Важную роль в сюжете играют звери. Это тоже мотив, навеянный сказками?

Животный мир в сказках всегда выступает в роли некой поддержки, основой быта. Зверям придаются и специфические черты своеобразных спасителей, благодетелей, награды героям сказок. Конек-Горбунок, жар-птица, уже упомянутые курочка Ряба, щука и прочие. Они служат человеку, когда ждать помощи больше неоткуда.

Одним из признаков современной жизни становятся новости, которые звучат в фильме фоном в разных интерпретациях. Как вы сами к ним относитесь?

Тут все более или менее очевидно… Как я могу относиться к тому, что нефть – это кровь земли, основа экономики, благосостояния, но также и войн? Мне не нравится, что нефть решает все и уничтожает инициативу, делает нас рабами ее цены. И то, что она не принадлежит людям.