Джаник Файзиев: «Молодые зрители вселяют в меня надежду на возрождение российского кино»
Режиссер, сценарист и продюсер «Вратаря галактики» − о перспективах проката и жизни в постковидную эпоху
Первым по-настоящему крупным российским релизом, который выйдет после возобновления работы кинотеатров, станет семейная фантастика ВРАТАРЬ ГАЛАКТИКИ (27 августа). Амбициозный проект с момента запуска привлекал внимание обилием визуальных инноваций. БК поговорил с режиссером, сценаристом и продюсером ВРАТАРЯ ГАЛАКТИКИ Джаником Файзиевым о перспективах предстоящего проката и жизни в постковидную эпоху.
Расскажите, с чего для вас начался этот проект?
Все началось с первой прочитанной книжки про звезды и Вселенную. Я принадлежу к поколению, которое выросло на серии «Антология современной фантастики», поэтому Брэдбери, Азимов и другие их коллеги – близкие и родные мне люди. Вопрос покорения неизведанных уголков Вселенной был краеугольным для привычной мне фантастики. Сейчас ей на смену пришли американские комикс-блокбастеры. Они стали вытеснять из сознания зрителей тот романтизм, который присущ предшествующим научно-фантастическим историям. Тем не менее, я люблю смотреть и комиксы тоже, и лично мне всегда было обидно, что наши пацаны никогда не спасают мир. В основном этим заняты парни из Голливуда, а наши постоянно остаются в стороне. Будь я сейчас тринадцатилетним мальчишкой, мне было бы приятно представить, что я могу стать героем для всей Галактики.
Напомните нашим читателям историю переносов картины. Все-таки для нашей индустрии ВРАТАРЬ ГАЛАКТИКИ стал одним из главных долгостроев.
Перенос был только один. Мы ушли с октября прошлого года на этот август. Ждать же картину так долго пришлось по двум причинам. Во-первых, мы собрали все возможные финансовые потрясения, какие могут выпасть на долю киношников, начиная с финансового кризиса 2014 года. Поначалу мы договаривались о том, что делать трюки и шить костюмы нам будут американские специалисты, но в итоге все пришлось делать самим, что позволило продвинуть нашу индустрию вперед. То есть вторая причина – сложность задачи, которую мы себе поставили. Ее можно было решить только двумя способами. Либо вы собираете пять тысяч человек и делаете намеченную работу за год, либо берете тысячу человек и делаете ее пять лет. Все что касается создания компьютерной графики, это работа крайне кропотливая, практически лабораторная. Мало кто из наших умел делать что-то подобное, поначалу приходилось проводить самые настоящие исследования. Ты начинаешь конструировать один единственный кадр и только через полгода понимаешь, что путь, который был выбран, не верен. Где-то раньше произошла ошибка, и приходилось обнуляться и начинать с начала, как в компьютерной игре.
Какие у вас ожидания от предстояшего проката?
К несчастью или нет, я не предсказатель, чтобы смотреть в будущее, тем более в нем так много неизвестных. Мы выходим, как и планировали, в августе. Выходить позже мы не можем, потому что это будет нечестно по отношению ко всем – зрителю, Фонду кино и, самое главное, кинотеатрам. Мы выходим, зажмурившись. Мне присылали данные, что в нашей стране 66% зрителей соскучились по кино, а 62% мам готовы отпустить своих детей в кино. По крайней мере, это дает надежду, что кинопрокат постепенно возродится. При этом надо отдавать себе отчет, что ни о каком прорыве российского кино в августе речи не идет.
Чем вы объясняете относительные недоборы последних российских сай-фай-проектов? Есть ощущение, что зрители по-прежнему не очень верят в отечественную фантастику.
Скепсис – примета нашего времени. К счастью, это не исключительно российская черта, а явление, возникшее с появлением и распространением Интернета. Скепсис – это вирус, который заразил очень многих, но по отношению к научной фантастике его наблюдается не больше, чем по отношению к другим жанрам и нашему кино в целом. Недавно я прочитал исследование трекера «Кинозритель», согласно которому поколение от 7 до 17 лет лишено этого заведомого скепсиса. Им важно, чтобы кино им нравилось, а где именно оно сделано, у нас или нет, их уже не сильно волнует. А вот зрители 18+ этой «болезнью» страдают. В этой связи я искренне верю, что нашему кино рано или поздно будет суждено возродиться в глазах зрителя. Когда я был маленький, учитель мне говорил, что качество фотографии зависит не только от качества негатива, но и от качества фотобумаги. В нашей беседе бумага – это зритель, а мы – негатив. Чтобы получился хороший снимок (назовем его резонансом), нам важно, чтобы и фотобумага тоже была высокого качества. Сейчас подрастает поколение, которое станет качественным зрителем, которое сможет правильно оценивать качественное кино. И тогда у российского кино появится второй шанс. В общем, я не считаю, что есть какой-то отдельный скепсис по отношению к конкретному жанру. Просто люди, которые любят научную фантастику, присутствуют в пространстве Интернета чуть более заметно, чем остальные. Люди, которые проводят регулярные фокус-группы, знают точно, что зрители 18–27 – это поколение, которым по их психотипу невероятно тяжело угодить. Они нигилисты, продолжают искать себя в обществе, еще себя не понимают, но при этом входят в жизнь с ощущением, что они победители. Даже если история в фильме их эмоционально затрагивает, они могут открещиваться от этих эмоций. На всех фокус-группах данная аудитория дает самые низкие оценки. И, как правило, именно эта аудитория хейтит все подряд в Интернете.
Кино невозможно приготовить по рецепту, как сырники. Сделать хорошее кино очень и очень трудно. Мы постоянно изучаем опыт коллег, пытаемся на его основе делать выводы, но это все равно, что искать точку координат в двадцатимерном пространстве. Это очень сложная задача, где нужно учесть очень много параметров. Я, например, считаю, что ВТОРЖЕНИЕ – просто блестящая картина. Там есть несколько сцен, которые сделают честь любому голливудскому блокбастеру, они выполнены на высочайшем техническом и творческом уровне. И когда такая лента собирает меньше своих прогнозов, довольно часто так бывает, что сам фильм в этом не виноват. Мы с вами назовем десятки примеров хороших фильмов, которые только впоследствии обрели культовый статус, но в момент выхода не стали прокатными хитами.
Вы целились с этой картиной в какую-то конкретную аудиторию?
Нет. Так как я решил зайти на территорию семейного кино, мне было ужасно интересно сделать фильм, который с одинаковым интересом смотрели бы все – мамы, папы, дедушки, бабушки, внуки, дети.
Какими подробностями рекламной кампании фильма вы можете поделиться?
Очень сложно приспособиться к новой реальности. Приходится признать, что мы полностью потеряли трейлеринг – клеить ролики попросту не к чему.
Зато сразу три телеканала станут нашими информационными партнерами. С самого начала нам помогали «Россия 1» и СТС, они стояли у истоков фильма. Теперь еще и Первый канал присоединился к группе наших партнеров, чтобы всячески поддержать.
Можно ли говорить о том, что объединение на вашем проекте трех телеканалов – пример отраслевой солидарности, которую многие игроки индустрии ждали как ответ на текущий кризис?
Я побоялся сразу употребить это слово – солидарность, но раз вы сами его произнесли, то да, соглашусь, что мы наблюдаем беспрецендентный пример проявления солидарности. Константин Эрнст, Антон Златопольский и Вячеслав Муругов – все трое неравнодушные к кино люди. Они не хотят, чтобы кинотеатрам был нанесен большой ущерб, как и нашему фильму. ВРАТАРЬ ГАЛАКТИКИ очень сильно всем им троим понравился. Они его всячески поддерживают не только как руководители каналов, но и как простые зрители. Я уверен, это решение не единичное, и все большие проекты, которые будут выходить до конца года в условиях ограниченного зрительского трафика, будут поддерживаться телеканалами в подобном партнерском режиме.
Вы изучали фидбек по фильму от представителей кинотеатров, полученный на Кинорынках?
Впервые мы представили эксклюзивные материалы по ВРАТАРЮ ГАЛАКТИКИ на прошлогоднем «Кино Экспо». На тот момент фильм был еще не готов, и мы показывали фрагменты с акцентом на компьютерную графику. Поэтому у директоров кинотеатров возникла вполне объяснимая претензия, что им не понятен сюжет. Но сюжет сложно передать за счет коротких эпизодов, где главным является техническое качество. Надеюсь, в дальнейшем нам удалось развеять все профессиональные страхи, связанные с нашей картиной.
Есть ли вам что уже рассказать о международных перспективах ВРАТАРЯ ГАЛАКТИКИ?
Перспективы имеются, у нас есть американский прокатчик, но как все в кризис будет работать, пока не понятно. Интерес к фильму есть, мои иностранные коллеги говорили, что такого кино сейчас в мире снимается мало. Но в эпоху ковида мы ничего не можем загадывать наперед.
На каких условиях вы получили поддержку Фонда кино?
Нам были выданы 300 млн рублей на невозвратной основе и 200 млн – на возвратной. Все сделано в соответствии с необходимыми регламентами. Те, кто говорят, что мы получили какие-то эксклюзивные деньги, ничего не понимают в современном производстве. Если бы что-то подобное ВРАТАРЮ ГАЛАКТИКИ снимали в Европе или Америке, это бы стоило $250 млн.
Как вы относитесь к росту популярности онлайн-платформ? Нет ли у вас желания сделать что-то специально для них?
Отношусь к ним очень хорошо и с удовольствием сниму что-то для онлайна, если будет найден взаимный интерес. В любом случае, будущее за ними, растут они стремительно, так что рано или поздно они окончательно превратятся в самого большого игрока рынка. Как человеку, привыкшему к большому экрану, для которого поход в кино был значимой частью социальной жизни, мне не хочется, чтобы кинотеатры умерли. Прийти в кино с девушкой, с друзьями, с семьей – социальный элемент киносмотрения для меня очень важен, без этого привычного ритуала лично мне будет, конечно, тяжело. Но это не нам решать. Если дело в биоэкономических циклах, и кинотеатрам суждено закончить жизнь в скором времени, мы на это никак не повлияем. Платформам ничего не мешает, например, транслировать кино на большой экран кинотеатра через спутник, как это пророчили кинотеатрам несколько лет назад.
Как кризис отразился на вашей работе? Много проектов заморожено? Или, наоборот, уже перезапущено?
Потихоньку размораживаем проекты, которые были остановлены на тех или иных стадиях – одни недосняты, часть в монтаже, часть в подготовке. Из интересного – случился казус на проекте МОЙ ПАПА НЕ ПОДАРОК. Мы подготовились к съемкам, проплатили объекты, оставалось снять совсем немного, но за два-три дня до начала съемок у одного из исполнителей главных ролей был обнаружен ковид. Положительная реакция у него бессимптомная, даже температура не поднялась, но рисковать другими артистами и им самим мы не можем. Актер сейчас находится на карантине и прекрасно себя чувствует, но снимать мы не можем.
По-вашему, коронавирус и режим самоизоляции как-то повлияли на жанровые предпочтения зрителей?
В последнее время я пытаюсь понять, как карантин и жизнь с ковидом отразится на настроениях и вкусах аудитории, не захотят ли они каких-то новых историй. Вирус дал понять, как все в нашем мире бренно и хрупко. Это могло сильно изменить запертого на карантине зрителя – что было ему интересно до карантина, перестало его интересовать, и наоборот. Поэтому я стараюсь пересмотреть через новую призму огромное количество наших студийных замыслов, чтобы понять, насколько это актуально для зрителей на текущем этапе. Уже сейчас можно говорить о небольшом ситуационном изменении вкусов – в моде различные короткие формы и жанры, формат screenlife и прочее. При этом понятно, что людям по-прежнему будет интересно, как Вася полюбил Машу, как они растили детей и пытались добиться успеха в карьере. В глобальном смысле, мне кажется, зритель станет еще более толерантным к насилию, сексу и другим острым вещам. Федеральные каналы также должны будут раздвинуть границы цензуры, потому что жизнь в онлайне не пройдет бесследно, и люди будут в дальнейшем шире смотреть на мир.
Разделяете ли вы энтузиазм Тимура Бекмамбетова по поводу формата screenlife?
В screenlife я не очень верю, смотреть это скучно, для меня это репортаж из жизни каких-то непонятных существ, но свое место данное направление сейчас занимает заслуженно.
Как в целом, по-вашему, кризис изменит отрасль? Может ли кардинально измениться расстановка сил в индустрии?
Очень трудно делать прогнозы во время землетрясения. Какие-то здания неминуемо упадут, какие-то устоят. Но в течение следующих лет двадцати, мне кажется, базово все останется как есть. И в то же время незаметно произойдут изменения. Поменяются владельцы студий, владельцы киносетей, но для зрителей все изменится очень плавно.
Какие вы для себя извлекли уроки по итогам локдауна?
У нашей киношной работы есть две стороны – экстравертная и интровертная. В первом случае приходится работать с людьми, во время съемок бегать по площадке и так далее. А во втором случае ты сидишь дома наедине с бумажкой или компьютером, занимаясь написанием сценария или постпродакшном. Так вот, на карантине я с удивлением обнаружил, что в условиях удаленной работы и даже при наличии большого количества времени у писателей и других интровертных работников резко падает общий КПД. Такое вот неожиданное профессиональное открытие. А в личном плане впервые за всю жизнь я столько времени провел дома. Оказалось, это уникальный и незабываемый опыт. Занимался едой, детьми, ремонтом, собакой, огородом. Я находился в самой настоящей стране чудес, которая все это время была у меня под боком, от этого я ловил невероятный кайф. В то же время я думал, какой же все-таки хрупкий мир у меня получился, и как легко он может быть разрушен, если вирус обретет реальную силу.
