Антон Бильжо: «Мы сознательно выбрали путь минимализма и бедность как стиль»

Режиссер и автор сценария фильма «Рыба-мечта» о своем проекте-участнике «Кинотавра»

Короткометражные работы Антона Бильжо побывали в программе «Кинотавра» уже трижды, и наконец пришло время его полнометражного дебюта. РЫБУ-МЕЧТУ режиссер снял за совсем небольшие деньги – отсюда лаконичность визуального ряда и предельная точность в выборе средств. Место действия – эстонский прибрежный курорт на границе с Россией, перекрестье двух культур: здесь Европа в ее эстонской интерпретации смешивается с привозной культурой интеллигентского Петербурга и остатками советского духа. Это прежде всего любовная история: приезжий питерский корректор встречает в море таинственную обнаженную девушку, но вряд ли кто-то из них подозревает, куда затянет их обоих вспыхнувшая страсть. Задуманная как черная комедия, РЫБА-МЕЧТА постепенно эволюционировала в авторскую драму, полную замысловатого юмора. Роль «девушки из воды» сыграла позапрошлогодняя победительница «Кинотавра» в номинации «Лучшая актриса» Северия Янушаускайте.

РЫБА-МЕЧТА – не единственный ваш полнометражный сценарий. Например, есть еще «Аттракционы Навуходоносора», опубликованные в 2012 году в «Искусстве кино». Почему для дебюта вы выбрали именно этот?

Ну, во-первых, РЫБА-МЕЧТА оказалась дешевле в производстве, а для дебюта, как правило, требуется сценарий поскромнее, во-вторых, она больше соответствовала тому, что казалось мне актуальным на тот момент. Но я надеюсь, что «Аттракционы Навуходоносора» тоже получится экранизировать рано или поздно. Кроме того, сценарий получил грант питерского фонда P.O.V. и был отобран на питчинг Котбусского фестиваля – то есть поступили знаки, что он интересен не только мне. Потому мы поплыли по этому течению. 

Тем не менее вышло так, что снимали вы в основном на собственные средства?

Да, вышло так, но мы также собирали деньги с помощью краудфандинга – главным образом на постпродакшн. У нас также были эстонские сопродюсеры, которые согласились работать в рамках маленького бюджета и потратили много сил на организацию съемок, которые проходили в эстонском городке Нарва-Йыэсуу, собрали группу, взяли на себя все производство. Они также получили небольшую поддержку от регионального фонда уезда Иду-Вирумаа. А когда все было уже снято, я отнес материал продюсеру Юлии Мишкинене и начал монтаж в ее продакшне. В итоге я провел там шесть месяцев, постепенно начал озвучание, и в результате весь постпродакшн оказался на ее плечах. Именно ее сотрудники занялись краудфандингом.

А как повлияли ограничения, связанные с бюджетом, на окончательный вариант сценария?

Эти ограничения влияли на работу постоянно. Из-за того, что было всего 18 смен, пришлось сократить сценарий. Или, например, взять другую гостиницу, а не ту, на которую мы рассчитывали. У нас было меньше света, чем планировалось. Но поскольку мы знали, что бюджет будет маленьким, то сразу выбрали путь некоего минимализма: не стали использовать много света, была живая камера и практически никаких операторских изысков – все снято в основном на средних планах. С художественной точки зрения мы сделали референсом эдакое «эстонское телевидение» из прошлого, сознательно выбрали бедность как стиль. Легкая нехватка предметов в кадре должна была создать некую наивность.

В фильм в итоге не вошли многие яркие сцены и персонажи. Не жалко было их вырезать?

Конечно, жалко, но главная история совсем не пострадала, было бы хуже, если бы что-то провисло здесь. При этом за 18 смен мы, очевидно, так испугались, что сняли гораздо больше материала, чем было необходимо, но в процессе монтажа от чего-то избавились. Например, ресепшн гостиницы, который занимал большое место в сценарии, оказался на экране неинтересным, и потому ушли многие сцены, которые происходили там. Где-то не хватило времени на работу с актером – вырезали и эти сцены. Исчезли главным образом украшательства, которых было много в сценарии. Жалко каких-то смешных эпизодов. Изначально заложенная жанровость стала немного смещаться, что в итоге сделало фильм интереснее. В процессе мы пришли к несколько другому фильму, сдвинулись от чистого жанра к какой-то любопытной межжанровой грани: с одной стороны, сохранились многие комические моменты, с другой – в конце фильм перерастает в большую драму, чуть ли не в трагедию.

Вам не кажется, что юмор в фильме порой слишком интеллектуален для массовой аудитории?

А что делать? Я думаю, что если назвать фильм комедией, те, кто придет посмеяться, могут уйти разочарованными. Это, с другой стороны, драма, но для меня история все равно легкая, и я бы ориентировал зрителя на легкое ее восприятие. Это скорее комедийная драма.

Вы долго выбирали актеров, рассматривали иностранные кандидатуры. В итоге те, на ком вы остановились, немного отличаются от изначальных персонажей. Вы довольны тем, как все сложилось? На каких условиях согласились сниматься актеры?

Они все согласились сниматься за очень небольшие деньги, так как им был интересен сценарий. Я доволен выбором. Благодаря этому произошла метаморфоза с героем. Он был прописан как маленький смешной человек, но я взял на эту роль Володю Мишукова, и в результате мы пришли к большей правдивости, неодносложности характера, убрали все лишнее. Например, мы отсняли монолог, в котором герой рассказывает предысторию несчастной любви, но потом его вырезали, так как поняли, что это все уже заложено в том, как Володя существует в кадре, а монолог ритмически тормозит фильм. Герой становился все более самостоятельным и все меньше зависел от обстоятельств. Я очень горжусь сценой у костра, когда Володя и Максим Виторган говорят об отношениях между Романом и Хеленой – мы наблюдаем за развитием героя прямо в кадре. Повезло нам и с Северией Янушаускайте. В России сложно найти такую раскованную и отчаянную актрису. Она не только снималась в холодной воде, ходила без одежды, но и реально ела живую рыбу из аквариума. Северия сразу поняла, как правильно существовать в стилистике фильма. Ее роль интонационно как бы на грани, между строк. Для героя, который все время боится ошибиться, героиня непонятна. Очень интересная получилась работа и у Максима Виторгана. Думаю, зрители его таким еще не видели. Он получился скучающим, и от скуки – жестоким человеком, все время примеряющим разные маски.

Вы не боялись начинать съемки в таких стесненных условиях?

Конечно, боялся, но в какой-то момент понял, что вижу кино именно таким. В этих ограничениях не было ничего, что разрушило бы изначальный замысел. Возможно, кино стало менее идеальным с визуальной точки зрения, но замысел не изменился. Поскольку я уже чувствовал, что не могу больше ждать другого шанса снять фильм, то решил сделать его за деньги, что были на тот момент, несмотря на страх.

Не возникло ли искушения перенести съемки из Эстонии в Россию? Почему Нарва-Йыэсуу важен как место действия?

Вышло так, что мы начали работать с эстонскими продюсерами и уже не было мысли повернуть назад. Я хорошо знаю этот городок, проводил там много времени с семьей, многие локации, обозначенные в сценарии, существуют в реальности. С точки зрения атмосферы, сочетания эстонского колорита и колорита петербургского Усть-Нарва полностью подходила для истории. Я знаком со многими людьми в городе, местные жители исполнили некоторые роли – например, директора Музея Полянского или трех поющих женщин (они даже пришли в своей одежде). Мэрия дала разрешение снимать в Нарва-Йыэсуу везде, оказала небольшую организационную поддержку.

Как, по-вашему, прокатчики отнесутся к фильму, в котором так много обнаженной натуры и секса?

Честно говоря, у меня еще не было контакта с прокатчиками, поэтому трудно предугадать реакцию. Возможно, прокатывать такое кино будет сложновато, и я отдаю себе в этом отчет, но мы будем искать пути. Мы начнем с фестивалей, а потом подумаем об ограниченном прокате. На питчинге Молодежного центра Союза кинематографистов мы когда-то даже получили сертификат от «Московского кино» с обещанием организовать прокат в их сети.