Антон Горелкин: «Прозрачность онлайн-платформ необходима – и для рынка, и для государства»

Депутат Госдумы рассказал, зачем рынку ОТТ-сервисов нужен государственный протекционизм и почему онлайн-кинотеатры должны раскрыть данные о количестве просмотров фильмов и сериалов

В июне Государственная дума в третьем чтении приняла законопроект о введении единого измерителя интернет-аудитории. Его автором стал член комитета по информационной политике, депутат Антон Горелкин. Если его инициатива обретет статус закона, то онлайн-кинотеатры, которые сейчас не раскрывают данные о просмотрах и оперируют собственной статистикой, будут вынуждены пользоваться счетчиками сторонней компании. Ее назначит государство. Также Горелкин выступил инициатором еще одного законопроекта, связанного с индустрией онлайн-показа, согласно которому доля иностранных компаний в капитале работающих в России видеосервисов не должна превышать 20%. Документ отправлен на доработку.

Ваш законопроект, ограничивающий долю иностранного владения онлайн-кинотеатрами, наделал много шума – он не только затрудняет выход на наш рынок HBO Max и Disney+, но и создает проблемы для отечественных стримингов. В частности, IVI из-за этого успел отказаться от идеи выйти на IPO в этом году. Почему, по-вашему, необходимо прямо сейчас вводить столь жесткие протекционистские меры, которых нет на других рынках?

Очевидно, что зарубежные рынки (в основном я говорю о Латинской Америке и Европе) сильно отличаются от российского. Это территории больших американских платформ. Так сложилось, что в России в свое время появились местные компании, которые хотят быть не просто ретрансляторами контента, но и его производителями. И мы видим, что появляются интересные и качественные российские проекты, видим компетенции, которые можно развивать и экспортировать. Задел остался еще с советских времен, потенциал у индустрии есть. Но возникает опасность: тот же Netflix, у которого сейчас гигантские объемы инвестиций, сопоставимые чуть ли не с российским бюджетом в целом, способен переманивать к себе наши производственные команды – и уже начал это делать. При том что их на самом деле и так не очень много. К сожалению, главный сдерживающий фактор сегодня – это отсутствие качественного рынка отечественных производителей контента для аудиовизуальных сервисов.

Но Netflix, как вы сами заметили, уже работает в России и заказывает производство эксклюзивного контента российским продакшнам. Вы и с этим будете бороться?

Наша основная идея вот в чем: мы не против зарубежного контента, но за его лицензионное распространение нашими онлайн-кинотеатрами. Мы даже не против владения иностранцами отечественными видеосервисами в любой доле собственности, но управление ими всегда должно оставаться российским. Владение и управление в этой сфере должны быть разделены. Собственно, это одна из формул, по которой будет дорабатываться законодательство в этой сфере. Законопроект сейчас находится в стадии разработки, мы активно обсуждаем его с индустрией – ведь он прежде всего для нее. Я не скрываю: закон будет протекционистским. Представители индустрии дали очень хорошие предложения, которые сейчас обрабатываются и приводятся в нормальный вид, в соответствие с трендами российского законодательства. На Петербургском экономическом форуме я концептуально обозначил программу действий, что и как мы хотим сделать. Надеюсь, так и будет. Хорошо, что трансляцию форума слушали коллеги из Netflix и других иностранных сервисов. Думаю, что они примерно поняли: в России против, чтобы они приходили на наш рынок и выжигали тут все. Пусть наши небольшие и тонкие ростки поднимаются и развиваются, делают разный контент.

Не замедлят ли инициативы, ограничивающие конкуренцию, отечественный рынок видеоплатформ? Ведь если государство берется что-то регулировать, то есть опасения, что оно это просто убьет.

А что государство уже убило? Давайте на конкретных примерах.

Не то чтобы окончательно убило, но зачистка телевидения обернулась оттоком молодой аудитории и постепенным перетеканием рекламных бюджетов и пользователей к онлайн-сервисам. ТВ-контент практически полностью контролируется государством и живет в очень строгих рамках, которые не позволяют ему полноценно развиваться.

Наши предложения по модерации контента применительно к онлайн-кинотеатрам очень простые. Мы не планируем вмешиваться в то, что они завтра будут снимать: пусть делают сериалы и про глухую деревню с каким-то психоделическим смыслом, и про российских маньяков. Нас волнует, чтобы это было сделано российскими руками, а производство и налоги оставались в России – вот что важно. Все остальное – в рамках российского законодательства и без экстремизма. У государства нет желания осуществлять какую-то модерацию контента. Не путайте регулирование и цензуру: цензура в нашей стране запрещена, а регулирование аудиовизуального контента необходимо. Мы хотим стимулировать производство, дать людям возможности. Кто-то говорит, что кино у нас снимают бездарно и отвратительно. Допустим. Но пусть завтра какой-то талантливый коллектив пробьется и начнет производить качественный контент. Мы просто хотим, чтобы наши люди оставались и работали здесь. Это точка роста и одна из тех компетенций, которую мы когда-нибудь сможем экспортировать.

Кстати, в середине июня прошла новость, что индийский стриминг Zee5 выходит на американский рынок. Да, он охватывает исключительно индийскую диаспору. Тем не менее это сервис с локальным контентом, который идет в Америку и ему никто не препятствует.

Мы тоже такое с удовольствием будем поддерживать. Я на ПМЭФ озвучил, что мы не хотим каким-то образом ограничивать распространение западного контента в России. Мы приветствуем, когда наши видеосервисы покупают лицензии и транслируют его. Но лицензия не должна быть эксклюзивной для одной площадки – чтобы не открывать путь для экспансии. Разрабатывается и ряд других инструментов поддержки отечественных производителей и сервисов. Крайнее пленарное заседание Госдумы в этой сессии вообще прошло под знаком нашего IT-комитета – принято шесть законопроектов по регулированию Интернета. Законопроект, связанный с регулированием аудиовизуальных сервисов, непростой, и мы не хотели его второпях разрабатывать. Тем более что в этом нет необходимости: иностранные платформы получили от нас определенный сигнал – и их экспансию на нашем рынке мы не видим.

Вы подчеркивали, что регуляция зарубежных иностранных платформ будет отличаться от российских. Могли бы вы уточнить этот момент?

Я никогда такого не говорил. Если вы имеете в виду законопроект о «приземлении» иностранных платформ, который прошел Госдуму и Совет Федерации (и, надеюсь, будет подписан президентом России), то это немного другое. Регулирование рынка аудиовизуальных сервисов в целом будет осуществляться на базе отдельного законодательства. И оно будет понятным, прозрачным и в какой-то мере протекционистским – учитывая высокую значимость этого сегмента рынка и колоссальный рост, который индустрия показывает и будет показывать, а также с учетом того, что контент платформ будет становиться доминирующим.

Давайте еще раз вернемся к телевидению. Согласны ли вы с тем, что есть связь между падением рекламных бюджетов и оттоком аудитории с госрегулированием и модерацией контента?

Это не связано. У нас есть площадки в Сети, где присутствуют представители отдельной телевизионной школы и вполне успешно набирают там большую аудиторию. На площадках типа YouTube мы видим представителей и государственного ТВ, и соперничающих с ним независимых телеканалов – возникает конкуренция мнений и идеологий. А отток аудитории с телевидения связан с тем, что молодежи YouTube и онлайн-платформы предлагают более удобные способы потребления контента.

Что же мешает телевидению перенять опыт YouTube?

Телевидение – это другой жанр. Что газете мешает стать радио? Это совершенно разные направления. Сейчас «Газпром-медиа» пытается запустить конкурента YouTube. Я вижу там неплохие перспективы, если будут приняты правильные управленческие решения. Тот же ТВ-контент, например, Первого канала популярен на YouTube. Мы можем сегодня и здесь, в российском сегменте вырастить нормального конкурента американской площадке. При этом я не вижу в долгосрочной перспективе проблем у YouTube в России. Google, я уверен, примет нормы закона о «приземлении» платформ и будет взаимодействовать с Роскомнадзором в оперативном режиме. Мы хотим, чтобы была нормальная служба модерации, которая оперативно отвечает на запросы пользователей и регулятора. Ничего сверхъестественного от них не требуется. Ни о какой блокировке YouTube речь не идет.

Можете ли вы еще раз уточнить, что именно вы вкладываете в понятие «протекционистские меры»?

Речь о разделении владения и управления. Иностранцы могут владеть российскими аудиовизуальными сервисами, но не могут ими управлять. То есть они не могут оказывать решающее влияние на то, какой именно контент будет создан, но могут владеть бизнесом – получать прибыль, быть инвесторами. Это важный тезис. Если говорить о протекционизме, то его цель – сохранение культурной идентичности, создание преференций для российских сервисов и творческих команд.

Теперь что касается законопроекта о едином измерителе интернет-аудитории. В нем нет уточнения, какие именно данные планируется собирать, а индустрию как раз этот вопрос очень интересует. 

Я своим законопроектом даю оболочку, а детали прописаны в правительственном подзаконном акте. Замминистра цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Бэлла Черкесова уже пригласила участников рынка к совместной работе над ним. Основной сложностью для многих игроков рынка я вижу необходимость публичить аудиторные показатели. Чтобы пришла какая-то компания, которая сказала: «Сейчас мы вас всех посчитаем». Но прозрачность сейчас необходима – и для рынка, и для государства. У единого измерителя будет свой программный комплекс. Методика будет утверждена регулятором. Поэтому я и говорю коллегам из онлайн-кинотеатров: не сидите и не размышляйте о прекрасном на диване, а взаимодействуйте с министерством, потому что финальный вариант подзаконного акта зависит в том числе и от вас. Необходимо соблюсти баланс: организация-измеритель должна работать в обозначенных законом границах. Важно, чтобы данные, которые она предоставляет, были понятными и их поддерживали не только участники рекламного рынка, но и компании, которые генерируют контент и заинтересованы в инвестициях. Мы хотим ясности всех процессов. Я уверен, что большие цифровые рынки, где единого измерения еще нет, рано или поздно придут к его внедрению – скорее всего в ближайшее десятилетие.

Почему встречи с представителями индустрии проходят уже после принятия законопроекта в нескольких чтениях?

Именно этот законопроект – о регулировании аудиовизуальных сервисов – был только внесен и на заседаниях Госдумы не обсуждался. Изначально индустрия не была настроена на дискуссию, всех все устраивало – но, видимо, легкий стресс после внесения законопроекта помог всем настроиться на рабочий лад и привел к необходимому диалогу. В ходе обсуждения прозвучали интересные и важные предложения, дорабатывать законопроект к первому чтению будем с их учетом.

Расскажите, пожалуйста, о личной мотивации. Почему ваше внимание привлекли аудиовизуальные сервисы?

Потому что я член комитета Госдумы по информационной политике и информационным технологиям, работаю в нем уже пять лет. Одна из флагманских тем моей депутатской повестки – защита национальных интересов в самой чувствительной на сегодняшний день сфере. Мне лично важно, чтобы индустрия хорошо работала и приносила славу нашей стране. У нас очень много талантливых людей. В советское время многие уезжали, как и в 90-е. Хочется, чтобы сейчас талантливые люди оставались и работали здесь.

На форуме CSTB, куда вас пригласили непосредственно в ходе одной из дискуссий, гендиректор Mediascope Руслан Тагиев довольно уверенно рассказывал о технических доработках, которые нужно провести для введения счетчиков интернет-аудитории. Значит ли это, что Mediascope – главный претендент на роль оператора сбора данных?

По поводу Mediascope: выбор организации – не моя компетенция. Согласно законопроекту, до 1 августа регулятор должен определить организацию на конкурсной основе. Безусловно, в любом подобном конкурсе такая компания, как Mediascope, может претендовать на победу. Но не я занимаюсь этим вопросом. Моя задача проста – единый измеритель должен появиться, и он появится. Главное, чтобы эта компания не злоупотребляла своим статусом, использовала данные только для исследования и была прозрачной. Очень хорошую поправку я внес ко второму чтению: измеритель должен публиковать отчет. Насколько я понимаю, исследования будут идти по двум направления. С одной стороны, панельные измерения (как на ТВ), с другой – они собираются брать данные больших компаний. Государство тут выступает как арбитр, потому что сами компании типа «Яндекса» делиться информацией не будут никогда. Соответственно, нормальной рыночной истории не получится. Единый измеритель оздоровит рынок, сделает его цивилизованным и нормальным, поэтому государство его горячо поддерживает.

Ранее вы говорили, что в Европе история с измерителем уже существует. Однако данные о просмотрах на онлайн-площадках там далеко не публичные.

Ну, мы в авангарде. Когда мы пытались блокировать Telegram? Очень давно. А сейчас вот Германия собралась его блокировать. Они за нами не успевают, не следят за нашим опытом. У нас большой и перспективный цифровой рынок. Я очень горжусь тем, как мы сегодня организуем наше цифровое пространство. И комитетом Госдумы, и его председателем Александром Хинштейном, и собой в частности. Мы предлагаем очень хорошую формулу для иностранных платформ, а также предустановку отечественного программного обеспечения – прекрасные законопроекты, которые реально стимулируют развитие российской индустрии. Я действительно горжусь своей страной и рад, что чуть-чуть приложил к этому руку – буду своим правнукам рассказывать.

Еще по поводу внедрения счетчиков. Тот же Руслан Тагиев говорил, что через год будет готова не вся система, а лишь сделаны первые шаги в этом направлении. Существует мнение, что счетчики даже при принятии закона в ближайшее время будут внедрены в лучшем случае через два-три года.

Некоторые эксперты говорят и о пяти годах. Но компания, которую выберет регулятор, я уверен, будет заинтересована в скорейшей разработке системы: это обусловлено и потребностью рынка, и высоким государственным статусом этой задачи.

То есть вы считаете, что счетчики нужно вводить как можно быстрее?

Конечно. Чем раньше, тем лучше.

В каком смысле «лучше»? Что именно должно измениться после этого?

Историю с едиными измерениями нужно было начинать еще года три назад. Государство ощущает четкую потребность в понимании предпочтений аудитории и эффективности государственных инвестиций. У нас все финансирование киноиндустрии идет с участием государства или большого бизнеса. И никому не безразлично, насколько эффективно потрачены их деньги. Я как инвестор хотел бы знать, например, сколько человек посмотрели на онлайн-платформах проект про Льва Яшина. Или сериал про Чикатило. Это не просто интересные данные, они чрезвычайно важны для развития рынка. Это, если угодно, единая валюта, общие правила.

Еще хотелось бы поговорить о пиратстве. Как вы оцениваете положение дел в сфере борьбы с ним по сравнению с годом или двумя ранее?

Пиратская повестка, в которую меня периодически пытаются вовлекать, мне не очень близка. Я здесь скорее рассуждаю как потребитель услуги. Проблема музыкального пиратства решена очень просто. Я уверен, что к такому мы когда-нибудь придем и в киноиндустрии. Это мой прогноз. Когда я, включая онлайн-кинотеатр, вижу, что он просит оплатить какой-то старый фильм дополнительно, то считаю, что это очень странно. Потому что, открывая поисковик «Яндекса», я спокойно нахожу этот фильм бесплатно в хорошем качестве. Картине, например, лет сорок, но почему-то онлайн-кинотеатр просит за нее деньги. Чем берут пиратские сервисы? Даже если у них есть абонентская плата, за нее они предоставляют доступ к абсолютно любому фильму.

Но ведь это правообладатели решают, что определенный релиз будет платным в онлайн-кинотеатре.

Значит, надо собираться вместе с правообладателями и обсуждать это с площадками, которые транслируют контент. Пока мы правильно не выстроим тарифную политику под потребности аудитории, пиратские сервисы будут существовать, как бы мы жестко ни давили. Молодая аудитория все равно находит способы и получает доступ к качественному пиратскому контенту. Важно сделать так, чтобы эти тарифы были конкурентными. Растущий российский рынок аудиовизуального контента появился в том числе и благодаря тому, что мы ужесточили антипиратскую политику.

Каков ваш прогноз на ближайшие годы? Как будет развиваться рынок платформ в России? Останутся ли моносервисы или выживут только гиганты в составе экосистем?

Я понимаю потребности IVI в получении открытых инвестиций, потому что уже сегодня все осознают, что будет укрупнение и из десяти площадок останутся, возможно, пять, которые станут конкурировать между собой. Поэтому важно сегодня оперативно генерировать контент, развиваться и становиться большими экосистемами, где аудиовизуальный сегмент будет одной из частей. Возможно, туда будут присоединены еще какие-то инструменты. Хочу повторить: в чистом виде аудиовизуальных сервисов не будет. Сформируются платформы по захвату внимания, которые будут стараться не выпускать потребителя за рамки своей экосистемы. Онлайн-кинотеатры постепенно станут расти и развиваться в этом направлении. Мелкие площадки окажутся поглощены либо останется кто-то, кто сможет давать уникальный продукт, за который люди будут платить отдельно. Антимонопольной службе нужно внимательно следить за процессами в сегменте аудиовизуальных сервисов. Потому что любая большая компания нацелена на тотальное доминирование – это закон жизни.