Юрий Сапронов: «Главная проблема индустрии в том, что рынок «закончился»
Продюсер «Жара» и «Ландышей» рассказал о том, откуда берется народная любовь
На недавней презентации ИРИ от компании «Всемирные русские студии» представили второй сезон сериала «Ландыши» и военную драму «Марик». С премьеры в январе 2025 года «Ландыши» набрали на всех платформах более 100 млн просмотров, вызвав широкий зрительский отклик по всей стране. Причины такого успеха и возможность его повторения со вторым сезоном мы обсудили с генеральным продюсером сериала Юрием Сапроновым. Не остался без внимания и новый проект «Жар», вызвавший неоднозначную реакцию у профессионального сообщества на фестивале онлайн-кинотеатров «Новый сезон».
Начнем с главного вопроса: в чем секрет «Ландышей»? Можно ли его реплицировать?
Сложно сказать. В страданиях, которые проходит продюсер (смеется). Если серьезно, секрет в том, что мы ожидаемо и одновременно неожиданно угадали чаяния зрителей, какие-то интересующие их нарративы. Нащупали нечто, чего давно не было. Такое крайне редко случается. В моей жизни это, наверное, третий или четвертый подобный успех, поэтому он особенно ценен. «Ландыши» – результат огромной работы, большого труда всех и каждого по всем направлениям в съемочной команде, а также определенной фартовости, без которой не жить ни в какой профессии, но особенно – в продюсерской. Можно ли повторить? Сложно. Как мне кажется, такое выпадает раз в десять лет: что-то накрывает, все про это говорят и мало кто понимает причины произошедшего. Мы можем по пальцам пересчитать какие-то действительно громкие проекты, которые прямо вот так резонировали в обществе. Начнем с БРАТА, закончим, наверное, «Ландышами», между ними был первый ДУХLESS, уловивший настроение поколения. Из последнего – суперуспех «Слова пацана».
Кажется, индустрия и пресса «проспали» сериал «Ландыши», не делали на него ставку. Видите ли вы в этом проблему?
Не знаю, по каким причинам, но в проект действительно мало кто верил, кроме пары человек. В первую очередь это Елена Лапина, хотя и у нее были моменты сомнений, потом, на завершающем этапе, – Александр Косарим. Все равно ставок на проект не делали, поэтому и продвижения практически не было, то есть сработал «сарафан». Сложилась уникальная ситуация, когда в релиз никто ничего особенно не вкладывал, а сериал заинтересовал зрителей и «выстрелил». Только увидев 1 января реакцию людей в соцсетях , я понял, что это суперудача. Но до этого никто не ожидал подобного. Хотя мне нравился проект и я верил в него. Видимо, мы нащупали какой-то нерв в обществе, угадали что-то такое в героях, потому что сама история достаточно классическая и без какого-либо оригинального хай-концепта.
И, конечно, зрителей привлекли новые лица. Когда люди узнают, что я имею отношение к «Ландышам», то первым делом благодарят за сериал, а вторым – выражают признательность за артистов. Зрители устали от одного ряда актеров, кочующих из проекта в проект, из-за чего складывается ощущение, что смотришь один и тот же сериал. И предположение о том, что только какой-то актер собирает аудиторию, опровергается «Ландышами». Сколько проектов проваливалось, несмотря на многозвездный кастинг с актерами, чей гонорар состоит из пяти нулей. Вся индустрия построена на каких-то столпах, которые не работают. И то, что индустрия отвернулась от того, что происходит в стране и мире, тоже важный фактор. Нельзя делать вид, что ничего не изменилось. Страна живет этим уже четвертый год, где-то что-то взрывается, что-то происходит, аэропорты часто не работают, и странно не замечать этого. Я не настаиваю на том, что все проекты должны быть с патриотическим или социальным уклоном, но какие-то должны быть. Вокруг нас происходят современные «Хождение по мукам» и «Тихий Дон». Если говорить цинично, то эпоха дает крутую возможность выразить чаяния зрителя. Я понимаю, почему об этом почти не говорят. Но большого художника ничего не пугает – пугает, только если неталантливо или чересчур конъюнктурно. А если сделано честно, искренне, искусно, то нет преград говорить о самых сложных темах.
В случае с «Ландышами» мы провели эксперименты с жанрами, за что нас часто упрекали, мол, то ли это мелодрама, то ли мюзикл, то ли драмеди, то ли драма. А я считаю, что есть два жанра – интересное и неинтересное кино, все остальные – упражнения для редактуры. Конечно, был вызов, как отреагирует аудитория, захочет ли смотреть про воинскую часть накануне СВО. Так или иначе «на мягких лапах» мы вошли в эту тему. Во многом благодаря моему опыту побед и провалов.
Есть ощущение, что, возможно, хватит снимать про маньяков и проституток, а стоит обратить внимание на обычных людей, попадающих в сложные жизненные обстоятельства. В этом смысле все должны задуматься, что же мы делаем и для кого, кто наша аудитория. Ведь мы снимаем кино не для фестивалей и не для себя, а для людей, живущих своей жизнью – не глянцевой, не гламурной, не связанной с маньяками, а какой-то обычной жизнью миллионов. Мне кажется, зрители устали смотреть то, чем мы их пичкаем.
«Жар» вызвал неоднозначную реакцию индустрии, но реакция зрителей будет иной, на ваш взгляд?
Может быть, жесткий хейт критиков в сторону сериала «Жар» свидетельствует о том, что мы нащупали какие-то струны, люди увидели сами себя в герое Даниила Воробьева. Сериал же не столько про кухню, сколько про киноиндустрию. Меня часто спрашивают, когда выйдет продолжение «ЮЗЗЗа», но «Жар» – в том числе продолжение «ЮЗЗЗа» как цикла про сложных людей. Как и наш проект «Немцы», «ЮЗЗЗ» рассказывает о падении героя в пропасть. В одном случае – обычного мальчишки, в другом – обычного бандита. «ЮЗЗЗ», «Немцы» и «Жар» мы сделали вместе с моим товарищем Тимуром Вайнштейном, без него эти проекты вряд ли запустились бы.
А в «Жаре» мы сразу начали с героя в пропасти. Далее предстоит обратный путь. Возвращение. Искупление. Аудитории, конечно, было непривычно сразу видеть худшие проявления этого отвратительного и мерзкого человека. Но нашей задачей было немного сковырнуть, расшевелить зрителя, вывести его из зоны комфорта. И режиссер хорошо справился с этой задачей. Есть ощущение, что многие все же не поняли, о чем этот проект, какие сложные вещи в нем заложены. Я вполне адекватно воспринимаю любую критику, но призываю смотреть шире – раздвинуть горизонты. Все загнали себя в рамки и не хотят выходить за их пределы.
Понимаю, что «Жар» – кино сложное, и скорее всего аудитории будет тяжело его смотреть, но зрительский интерес у проекта очень высокий: согласно рейтингу на «Кинопоиске», его ждут 269 тысяч человек. Это гораздо больше, чему у всех проектов из программы «Нового сезона». Такая же магия произошла с «Ландышами» в прошлом году. Иногда завышенные ожидания играют злую шутку, но посмотрим. Я очень горжусь сериалом «Жар», считаю, что это очень крутой проект, который двигает индустрию вперед. Его режиссер Артем Аксененко сделал это кино как большой художник. А Даниил Воробьев – один из лучших артистов современности, но во многом он еще не понят и недооценен.
Нужно выводить отрасль из рамок, выводить ее из шор, не бояться экспериментировать. А мы вместо этого превращаемся в какую-то кинобудочку, где все боятся кого-нибудь триггернуть. Словно все ориентировано на пенсионеров, которым нельзя эмоционально переживать и поэтому им нужна простая история. Чтобы можно было уснуть, проснуться и спокойно продолжить смотреть с нового места, потому что ничего не изменилось.
Если «Жар» – метафора киноиндустрии, то какие трансформации переживает герой в следующих сериях?
«Попав в тюрьму, уходит на СВО». У него собственная специальная военная операция – это смысловой, а не буквальный сюжетный поворот. Герой проходит путь из ада к вере, на Голгофу. Я считаю положительным фактором то, что вокруг «Жара» возникла такая дискуссия. «Ландыши» на «Пилоте» в свое время тоже не заметили, а реакция зрителей оказалась совсем другой. Мы живем вот сейчас, в этих глобальных исторических событиях, которые происходят в нашей стране и во всем мире. Вольно-невольно мы участники, и так или иначе это все на нас очень сильно влияет. В обществе идут переломы, происходят тектонические сдвиги, сравнимые по силе с тем, что происходило сто лет назад. В том числе, рассуждая о причинах успеха, я бы призывал искать то, что волнует людей, что им ценно, какие герои их задевают, и рекомендовал бы рассказывать не всегда комфортные истории. Интересные, с неожиданными сюжетными поворотами. В каждой серии «Жара» происходит разворот на 180 градусов. Сериал нужно смотреть до конца, чтобы оценить по достоинству. Наверное, можно было первые две серии скомпоновать в одну, но тогда бы не получилось такой ямы для главного героя. И это сериал про поиски счастья и про обретение его через семью.
Вот вы говорите о создании проектов, которые волнуют людей, но в то же время сами замечаете, что тема СВО не особенно привлекательна.
Не очень привлекательна для киносообщества, а для людей – очень. Я много езжу по регионам, в том числе часто бываю на новых территориях, и за пределами Москвы это очень сильный триггер. Несколько миллионов людей живут в прифронтовой зоне. Три года назад я не собирался активно идти в эту тему, но увидел мальчишек 19-20 лет, демобилизованных из Донецка, это обычные молодые ребята, но у них за плечами уже тяжелый боевой опыт, трагические потери. Как можно мимо пройти? Я же про людей рассказываю. Про политику у нас другие сериалы – «ГДР» и его продолжение «Югославия». Сегодняшние события один в один воспроизводят то, что происходило в 90-е, повторяются абсолютно те же приемы. Поэтому людей эта тема волнует, но о ней нужно максимально честно говорить.
Сколько современности и СВО будет в «Ландышах»? Героиня будет искать мужа весь сезон или только в первых сериях?
Во втором сезоне будет все – и СВО, и все остальное. Мы там раскрываем сложные темы, и с героями будет происходить разное, в том числе придется делать трудный выбор. При этом, я надеюсь, удастся удержаться в жанре. Сюжет очень насыщенный. Но прежде всего наше кино про любовь, которая побеждает.
Чего в целом зрителям ждать от второго сезона? Повторит ли он успех первого, по вашим ожиданиям?
Думаю, кому-то очень понравится, а кто-то, наверное, будет нас ругать. Сложно говорить о потенциальном успехе – это неблагодарная штука и можно сглазить. Излишняя самонадеянность до добра не доводит. Мы идем на очень хорошем «хвосте» первого сезона, тут не должно быть разочарований. В каждой серии второго сезона зрителей ждет много сюжетных поворотов. Конечно, второй сезон будет чуть другим, но, надеюсь, нам удастся сохранить главное – искренне рассказать историю любви.
Мы сейчас совместно с НТВ и KION и при поддержке Института развития интернета снимаем сериал «Марик», который представили на презентации ИРИ, драму о враче, вернувшемся из плена и устроившемся работать в детскую скорую помощь. Марик – имя главного героя и сокращенное название Мариуполя. Нам удалось собрать отличный актерский состав – много замечательных молодых артистов. В главной роли Василий Копейкин. Это прекрасный актер, который после премьеры нашего сериала станет звездой. Думаю, проект в целом удивит зрителей и сможет претендовать на народную любовь. Это драматическая история, где поднимаются трудные темы и смыслы. Мариуполь – очень кинематографичный город. Там течет своя сложная жизнь, которую необходимо сейчас снимать. Если нам удастся передать его облик и настроение его жителей, то получится большое искусство. Режиссером проекта выступает Егор Бероев, и, на мой взгляд, он успешно справляется.
В 2024 году вы выпустили не только «Ландыши», но и «Чистые» – проекты не самые похожие ни по целевой аудитории, ни по стилистике. Какой из них давался вам сложнее?
Вот на «Чистых» не было проблем с кастингом – там стояла очередь из актеров и актрис (смеется). С моей точки зрения «Чистые» – недооцененный проект с мощной историей. Мне кажется, произошла ошибка в плане маркетинга. «Чистые» стали продавать как легкую комедию «за деньги – да», где красивые девушки дурят взрослых страшных мужиков, а на самом деле это история о жестком насилии, о женском абьюзе и издевательствах. Зрители пришли за легким путешествием, а оказались в драме о насилии. Я горжусь этим сериалом, красивым и сложным проектом Николая Хомерики.
Поскольку мы не видим цифр просмотров, нам трудно представить, какой из них стал популярнее и насколько – хотя предположения, достаточно очевидные, у нас имеются. Как вы думаете, исторические проекты в принципе могут выйти на массовую аудиторию, привлечь такого же зрителя, как «Ландыши»? Чего им для этого не хватает?
Все зависит от того, о чем рассказывает исторический сериал. Сегодня в индустрии явно не хватает проектов о современности и на актуальные темы, поэтому лично я осторожно отношусь к историческим. Кажется, слишком много стало сериалов про царей, и у зрителя они во многом слились в один. Похожая ситуация со сказками в полнометражном кино. Важно искать темы, которые волнуют людей здесь и сейчас, поднимать социальные проблемы. Жанр может быть любым. Можно делать жестко, можно полегче, как в «Ландышах», где в простой форме скрываются сложные темы. А вот «Жар» – наоборот, сложная история. Я за то, чтобы чувствовать общество и чувствовать зрителя. Тогда есть шанс, что у тебя что-то получится.
Хотя проекты на некоторые исторические темы все будут смотреть. Сейчас мы готовим сериал об определенном историческом деятеле, который точно вызовет интерес у зрителей и разделит их на тех, кто за, и тех, кто против. Потому что разговор о нем всегда вызывает противоречивую реакцию. Эта фигура предстанет в контексте событий, которые резонируют с тем, что происходило в нашей стране после 24 февраля 2022 года. Проект будет с острыми вопросами и не всегда удобными ответами, но точно зайдет аудитории.
То есть вы говорите о необходимости проектов о современности на актуальные темы, но в итоге снимаете «ГДР», «Югославию» и сериал об историческом деятеле?
«Югославия» объясняет то, что происходит сегодня с Россией. Показанные там события – калька того, что происходит сейчас.
Какие проблемы в индустрии привлекают сейчас ваше внимание?
Мне кажется, главная проблема в том, что рынок «закончился». Вместо этого у нас закрытая экосистема, некая игра в псевдорынок. Раньше после успеха за тебя боролись и все хотели с тобой работать. Сейчас всем в целом все равно. Нет ни рынка, ни прав, практически всегда забирают все права на созданный тобой продукт. Вся твоя условная прибыль – в производственном бюджете. Все играют в игру, что на 10 процентов от выручки ты должен содержать бизнес и развиваться. И в принципе продюсеры не зависят напрямую от того, достиг ли их проект успеха. Раньше каждый день начинался с цифр Gallup, и все понимали, кто победил, а кто проиграл. Почему платформы боятся публиковать свои показатели? Мне кажется, проблема в одном – король-то голый. По «Ландышам» есть данные, что они набрали более 100 миллионов просмотров, но и то, пришлось буквально проламывать стену, чтобы это опубликовали. Почему так? По всей видимости, боятся показать реальные цифры, так как гордиться особо нечем за редким исключением. Пока мы не начнем честно соревноваться за аудиторию, видеть честные показатели, ничего хорошего не будет. Поэтому и я говорю, что рынка как такового нет, ибо успех проекта на рынке влияет на монетизацию и доходы, а сейчас базово успех ни к чему не приводит.
В таком случае как вы оцениваете дальнейшие перспективы стриминговой отрасли?
Мне кажется, должно произойти что-то революционное, потому что иначе нас ждет реальный тупик. Понятно, что бывают проекты получше, бывают похуже, бывают те, что совсем невозможно смотреть. Но если быть совсем честным, смотреть почти нечего. Есть огромное количество тайтлов, на которые потрачена куча денег. Никого не хочу обидеть, но на платформах в их текущем состоянии практически ничего сенсационного в последнее время не появилось. Это кризис и тупик. Все платформы за исключением одной принадлежат большим акционерам, ими управляют топ-менеджеры, а не предприниматели. То есть не те, кто умеет рисковать, экспериментировать. Платформы превращаются в телевидение, но не в телевидение начала нулевых, где все конкурировали, экспериментировали, боролись за зрительское внимание, а в телевидение понятное, где все каналы, какой ни назови, похожи друг на друга. У каждого есть своя аудитория, но прорывов нет. В силу отсутствия рыночной ситуации сложно сделать что-то необычное, что может продвинуть индустрию и завоевать аудиторию. Все в принципе делают одно и то же, идут друг за другом. Единственный прорыв – «Слово пацана». Там угадали, да, задели зрителя.
А если бы было открыто число просмотров и рынок не был бы монополизирован, то все было бы по-другому?
Мне кажется, да. Люди в хорошем смысле слова отвечали бы тогда за свои слова и действия – своими карьерами и деньгами. Но по факту все научились только красиво отчитываться и красиво писать про свои сериалы. Поэтому я считаю, что обязательно нужно открыться.
А что революционного может произойти в области стримингов?
Думаю, может появиться одна универсальная платформа-агрегатор, которой подписчики будут платить за контент или смотреть его за рекламу. И она позволит хорошо монетизировать контент. Если зрители проект хорошо посмотрели – ты вернул деньги, смог заработать. Все платформы настаивают, что знают своего зрителя. Да никто не знает своего зрителя! Если бы все было так просто, то в Америке лидеры индустрии давно жили бы в прекрасном мире будущего. Никто ничего не знает, слишком много разных факторов приходится учитывать. Да, есть статистика просмотров, но, помимо математики, есть еще и творческая составляющая, чутье, которое складывается из твоего трек-рекорда, ошибок, которые ты сделал, – это такой сложносочиненный механизм. Но сейчас в работе ты сталкиваешься с большим продюсерско-редакторским блоком, продавливающим свои решения и представления о том, как нужно делать проекты. Хорошо, если есть вес, чтобы этому противостоять, но большинству легче смириться и уступить, ведь это же заказчик. В результате в большинстве своем получаются одинаковые проекты. Потому что есть чересчур большое контролирующее звено. Опять же, в начале нулевых, когда я работал с телеканалами, я даже не знал, что редакторы существуют. Меня спрашивали, про что сериал и успею ли я к дедлайну. И не было этих 25–50 человек, отобранных по непонятным критериям, но которые тебе рассказывают, как писать сценарии и как подбирать артистов.
По факту самая большая экспериментальная площадка сейчас – Институт развития интернета. И Елена Лапина, и Алексей Гореславский делают огромную работу для того, чтобы вернуть рынку открытость. По факту ИРИ и может стать этой самой большой и универсальной платформой в будущем.
Как вы думаете, почему платформы не понимают, что такой контроль приводит к производству среднего безликого продукта, который малоинтересен зрителю?
Дело в деньгах. Я открыто говорю платформам: зачем вам главный продюсер? Я бы на их месте отобрал двадцатку продюсеров, которые хоть раз сделали успешные проекты, дал бы им подборку интересных тем без повторов и дал бы возможность сделать то, что они хотят.
ФОТО: Пресс-служба компании «Всемирные русские студии»
