Дмитрий Пучков: «Отказываясь от «правильного» перевода, прокатчики заботятся о сборах»

«Правильный» переводчик Гоблин – о запрете мата на большом экране

Буквально вчера президент России Владимир Путин подписал закон, предусматривающий введение штрафов за употребление ненормативной лексики на телевидении, в кино, литературе и средствах массовой информации. Ранее инициативу одобрил не только Совет Федерации, но и министр культуры Владимир Мединский. Закон вступит в силу уже 1 июля текущего года. Это может повлечь за собой корректировку правил выдачи прокатных удостоверений, в результате которой картины, содержащие нецензурную лексику, не будут допускаться к показу в кинотеатрах (согласно пока еще действующим правилам, такие ленты получают возрастное ограничение 18+). О том, чем чреват полный запрет мата на больших экранах, «БК» поговорил с автором «правильных» переводов Дмитрием «Гоблином» Пучковым.

Дмитрий, что вы думаете об этой инициативе, которая, судя по всему, будет поддержана мини­стерством культуры?

Инициатива вызвала, мягко говоря, недоумение. Вроде бы цензуру давно отменили, и вдруг – давайте-ка снова цензуру введем! Тут надо бы определиться: свобод­ное ли наше общество, есть ли у нас свобода слова, может ли автор художественного произведения изла­гать свои мысли в той форме, в какой лично он счи­тает нужным это делать? Или свободы нет, и автор дол­жен обращаться в известные органы за разрешением? Вроде всем еще памятен СССР, где постоянно что-то запрещали – и где он теперь, тот СССР? Неужели непо­нятно, что запретами подобные вещи не решаются? Неужели непонятно, что взрослый человек способен сам определить, что и как ему смотреть? Неужели непонятно, что вместо запретов нужна четко рабо­тающая система возрастных рейтингов? Конечно, понятно, что проще махать саблей и запрещать. Но о последствиях отдельных «мудрых» решений тоже неплохо бы задумываться. Ну а если так и пойдет, надо еще запретить ругаться матом зрителям в зале. Без этого запрет получается какой-то неполный.

То есть, на ваш взгляд, нынешняя рейтинговая система функционирует недостаточно четко?

Я не владелец кинотеатра, не могу судить, как это все работает. Сам факт введения рейтингов я оце­ниваю положительно, ну а чтобы работало как сле­дует, этим надо вдумчиво заниматься. Как гово­рится, даже самая плохая дисциплина лучше полного ее отсутствия.

Как возможный запрет мата в кино может кос­нуться вашей деятельности как переводчика и автора дубляжа? Ведь крепкие выражения – это своего рода «фишка» ваших работ.

Собственно, крепкие выражения – «фишка» амери­канского и британского кино, а я всего лишь переводчик. Но в целом введение цензуры ничего хорошего не предвещает. Ибо сначала запретим слова, потом запретим фильмы – все это мы уже проходили, и не раз.

Какой рейтинг обычно получали картины с вашим переводом? Должен ли прокатчик оформ­лять отдельное прокатное удостоверение на копию с вашим дубляжом?

Было по-разному. Если в фильме есть нецензурная брань – значит, он для взрослых. Ни у кого никаких иллюзий на эту тему нет. А значит, на афишах четко указано, что фильм для взрослых, сеансы идут только поздно вечером, цены на билеты выше, детей туда не пускают. Вопросы, связанные с прокатным удостове­рением, решает дистрибьютор. Лично мои задачи – сугубо творческие (как следует перевести) и технологи­ческие (как наговорить перевод).

Почему, на ваш взгляд, дистрибьюторы не стре­мятся добавлять в дубляж мат, даже в тех слу­чаях, когда он есть в оригинале и может быть необходим по сюжету? Например, на Кинорынке прокатчиком заявлялось, что в фильме САБОТАЖ будет «настоящий русский язык», но по факту его там не наблюдалось.

Многим кажется, что нецензурная брань привлекает людей на показы. На самом деле это не так – на такой фильм не позовешь маму, бабушку, не каждая девушка согласится пойти. Мат резко сокращает аудиторию фильма, а значит, крайне пагубно отражается на сбо­рах. Кстати, так происходит не только у нас – в США и Великобритании все точно так же. Обратите внимание, в мегаблокбастерах типа АВАТАР или ТРАНСФОРМЕРЫ никакой нецензурной брани нет и быть не может, ибо это фильмы в том числе и для детей, то есть рассчи­танные на максимально широкую аудиторию. А вот у Тарантино ругань не просто есть – на ней принципи­ально строятся многие диалоги. И выдавать цензури­рованные версии его фильмов – значит уничтожать их сущность. Повторюсь, многие по причине незнания считают, что если герои начнут ругаться как сапож­ники, в кинотеатры, сшибая углы, помчатся орды зри­телей. Разочарую: это не так. Фильм САБОТАЖ откро­венно слабый, никакой «настоящий русский язык» ему не поможет. И никакому другому слабому фильму нецензурная брань не поможет. Люди идут на хорошее кино, а особенности лексики героев – это вторично. Отказываясь от «правильного» перевода, прокатчики заботятся о сборах. Ну а хорошо это или плохо, решает все равно не зритель. Собственно, мои переводы пре­доставляют альтернативу для тех, кто не хочет смотреть «смягченные» версии.

Как в целом вы можете оценить качество пере­вода и дубляжа в российской киноиндустрии?

Поскольку я наблюдаю за этим процессом в течение десятка лет, могу отметить, что ситуация год от года улучшается. Ну то есть нельзя сравнивать то, что было десять лет назад, с тем, что сейчас – стало существенно лучше. Однако следует понимать, что лучше – не зна­чит хорошо, лучше – значит раньше было еще хуже. К дубляжу постоянно есть масса претензий: и пере­ведено бывает неудачно, и озвучено неважно. Меня, конечно, можно заподозрить в предвзятости, однако это не только мое мнение – претензии к дубляжу есть практически у всех любителей кино.

У многих роликов на вашем сайте рейтинг 21+. Почему так? Стоит ли, на ваш взгляд, поднять верхнюю планку рейтинга фильмов до 21+?

Рейтинг 21+ в моих роликах – шуточный. В смысле так я даю понять, что мои ролики не для детей. Что харак­терно, в своих роликах и текстах нецензурную лексику я не употребляю никогда, смотреть и читать можно без опаски. Что же до рейтингов как таковых, то в восем­надцать лет парней призывают в армию, выдают им оружие и обучают убивать людей. В данном аспекте какие-то запреты нецензурной лексики выглядят, мягко говоря, неумно.

Сейчас в киносообществе активно обсуждается непростая ситуация с новосибирскими киноте­атрами и фильмом ВОЛК С УОЛЛ-СТРИТ, относи­тельно которой у Министерства культуры России и Госнаркоконтроля Новосибирска совершенно разное мнение, как с художественной, так и с юри­дической точки зрения. Не думаете ли вы сейчас, что под такую же раздачу в Новосибирске или любом другом городе в свое время могли попасть и ваши проекты?

Конфликты подобного типа при демократическом устройстве неизбежны. Например, во многих шко­лах США родительские комитеты требуют изъятия из школьных библиотек произведения Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна». Причина – крайне остроумное изображение афроамериканских персона­жей, граничащее с расизмом, плюс на протяжении всего повествования их называют не иначе как словом nigger. Имеют ли родители на это право? Судя по всему, да. Вот так будет и у нас. Для кинотеатров и сетей это серьезная головная боль. Что касается моих проектов, то, повто­рюсь, детей на них не пускают. Да и время сеансов позд­нее, и билеты дорогие. В Новосибирске, кстати, показы всегда проходили на аншлагах, в зале на тысячу человек.

Как вы считаете, какую роль в этой ситуации играет предупреждение зрителей о том, что фильм содержит, например, сцены употребления нарко­тиков? Насколько это необходимо?

Главную роль в данном случае играют намерения государственных чиновников из наркоконтроля. Вот решили они, что в фильме никто не рассказывает о пагубности употребления наркотиков – и все, добро пожаловать в суд. Очевидно, герой картины, прежде чем «дернуть по ноздре», должен был поворачиваться к камере и обращаться к залу с пламенной проповедью: не делайте, как я, иначе сперва пострадает ваше здоровье, а потом вы сядете в тюрьму! Полагаю, блюсти­телям наших законов надо сразу обращаться с претен­зиями в голливудский обком – пусть там уже прекратят разнузданную пропаганду, пусть в их фильмах будет больше искренности и добра, пусть прогонят со съе­мочных площадок актеров-наркоманов и режиссеров-алкоголиков. Вот тогда будет эффект, тогда заживем по-новому! Ну а зрителей предупреждать надо и на афише, и перед показом. Лично я делаю для них поясняющие ролики, которые демонстрируются перед началом сеанса. И в этих роликах я подробно и четко рассказы­ваю, что будет показано. Считаю, это очень полезно.

Что вы думаете о последних инициативах госу­дарства в области культуры? В частности, о воз­можных квотах, о пошлинах на фильмы с неболь­шим коммерческим потенциалом?

Много лет у нас складывалась весьма нехорошая ситуация в плане управления страной, в том числе и культурой. Должно ли государство, к примеру, продю­сировать и финансово поддерживать произведения, прививающие ненависть к родной стране, призываю­щие к свержению власти? Не испытываю никаких сомне­ний по поводу того, что подобного быть не должно. В настоящий момент совершаются первые, зачастую неуклюжие попытки прекратить безобразия и при­ступить к созидательной работе. Уже начали прово­дить осознанную политику выдачи денег на производ­ство, отбор сценариев для фильмов, организовывать конкурсы. Если это не улучшит ситуацию, то уж точно не сделает хуже.

Как вы оцениваете итоги работы проекта ЗАБОЙНЫЙ РЕВАНШ, который выходил в вашем переводе?

Положительно. Конечно, 16 января – не самая луч­шая дата для релиза. Ну и бывалых актеров Де Ниро и Сталлоне нынешняя молодежь уже практически не знает. Но, тем не менее, даже так сработали неплохо. Кстати, нецензурной лексики в ЗАБОЙНОМ РЕВАНШЕ нет вообще – ни в оригинале, ни, соответственно, в переводе.

Как часто вы стараетесь выпускать фильмы в «правильном» переводе? Над чем работаете сейчас?

Наверное, как и все, моя организация физически не может выпускать в прокат больше одного фильма в месяц. За 2013 год вышло даже меньше. На мой взгляд, лучше не выпускать вообще ничего, чем провальные релизы. Однако просчитать успех не всегда возможно, иначе в Голливуде снимали бы только шедевры и блокбастеры. Один фильм собирает больше, другой – меньше, это нормально. При этом паузы идут только на пользу. Например, в марте я не выпускал ничего, ибо подходящего фильма подобрать не смог. Зрители ждут. Говорить о том, что выйдет, я могу только тогда, когда утверждены все договоренности, сделан и наго­ворен перевод. Как правило, это за две-три недели до релиза. Ранее – увы, никак.