Михаил Додзин: «Любые закупки – это рулетка...»

Программный директор компании «Синема Престиж» о судьбе независимых дистрибьюторов и сложных релизах

О том, как трудно живется независимым дистрибьюторам, мы знаем не только из разговоров с ними по итогам международных Кинорынков, но и по реакции на наши регулярные публикации. Например, на оценку кассового потенциала фильмов в рубрике «Роспись закрывается». Осознав, что прогнозы аналитиков БК крайне редко совпадают с весьма оптимистичными эстимейтами компании Cinema Prestige, мы решили провести терапевтический акт – интервью с ее программным директором Михаилом Додзиным. Затея увенчалась хеппи-эндом, а не как в артхаусном кино.

Ваша компания – одна из тех, кто регулярно недоволен нашими прогнозами. Как вы сами оцениваете потенциал фильмов при закупке?

Одна поправка: речь не о прогнозе сборов за уикенд, публикуемом в четверг, – речь о тех прогнозах, что даются независимым фильмам за месяц-полтора до релиза. Я понимаю, как спрогнозировать результат студийного проекта, о котором все или многое к этому моменту уже понятно. Но работа по продвижению независимых картин в это время только начинается, чтобы выйти на пик непосредственно к дате старта. Журналист, если он не видел фильм на пресс-показе или на фестивале, просто не в состоянии оценить коммерческий потенциал той или иной картины. Что касается точности наших оценок... Если бы 80 процентов фильмов, которые мы покупаем, приносили нам прибыль, я бы сказал, что потенциал мы оцениваем очень хорошо. Поскольку все с точностью до наоборот, видимо, прогнозируем мы не очень. Надеемся, что проект должен собрать очень хорошие деньги, а он не собирает. Но мы-то хотя бы прогнозируем исходя из того, что видим. Например, мы оценивали КОЛОНИЮ ДИГНИДАД, когда все вместе посмотрели кино, и нам показалось, что это безумно хороший фильм, прекрасно снятый. Такая классика приключений просто обязана собирать. БК же, не видя кино, дал прогноз, прямо противоположный нашим ожиданиям. Мы считали, что картина должна собрать миллионов двадцать, БК дал прогноз миллионов на восемь в тотале, что нас очень расстроило. Реальные сборы составили порядка шести миллионов. При этом средняя оценка зрителей – 8, если я не путаю. То есть, в принципе, тот зритель, который сходил, согласился с нашим мнением, что это шикарное приключенческое кино. Но не пошли – и я не могу это объяснить. В этом смысле с прогнозами очень тяжело. В Торонто лучший фильм, который я видел, – РАЗРУШЕНИЕ с Джилленхолом. Потрясающее кино, на мой вкус. «Парадиз» заплатил за него в два раза больше, чем, нам казалось, за него можно было заплатить. О’кей, они рискнули, но вправе были рассчитывать на успех. Однако никто не пошел смотреть этот фильм. В то же время очень слабое, опять же на мой вкус, кино ГОЛОГРАММА ДЛЯ КОРОЛЯ Тома Тыквера собрало несравнимо больше денег. Какой тут можно сделать прогноз заранее?

Как видите, в случае с КОЛОНИЕЙ нам это, в принципе, удалось. То есть главная ваша претензия в том, что мы не смотрим кино до прогнозирования?

Меня, конечно, удивляет, что профессиональные издания делают свой прогноз, не посмотрев фильм. Когда в Каннах показывали НЕОНОВОГО ДЕМОНА, на него сходили представители всех дистрибьюторских компаний, каждый сделал свой прогноз. Увидели все минусы и плюсы. Прикинули, сколько фильм может собрать в России. Соответственно, и сделали свои предложения по картине. Но ведь журналисты-аналитики не сидели рядом со мной в зале. Как можно спрогнозировать результат фильма, если ты не представляешь, получился он или нет? Если ты не видел сам и не читал прессу, где писали, что СЛУЖАНКА – это практически лучшее, что было в Каннах, какой прогноз ты дашь корейскому фильму? Полтора миллиона рублей? А ведь это большое кино, собравшее в Корее уже 30 миллионов долларов, проданное практически по всему миру. Но главная претензия в другом. Представьте, что на одной дате два неблокбастера. Одному БК предрекает пять миллионов, другому – двадцать пять... Как вы считаете, обратят ли внимание букеры кинотеатров на ваши прогнозы? Отразится ли этот прогноз на росписи? Боюсь, что да. И слабый прогноз тем самым «приговаривает» фильм, вольно или невольно.

Насчет аналитиков из профессиональных изданий теперь все понятно, хоть вы и неправы, например, в отношении того, что мы не читаем сводки с фестивалей и так далее. А что насчет сетей?

С сетями все в порядке. Отношения выстроены – и большинство наших картин в сети попадает. Другое дело, что для них практически любой независимый артхаусный фильм – это чаще всего эксперимент, чтобы просто поставить галочку, что ты работаешь не только с крупными проектами, которые приносят тебе деньги, но и с теми, которые укрепляют твой престиж. Но это вина не кинотеатров, а зрителей. Как говорил Ярон в фильме МИСТЕР ИКС: что выросло, то выросло... Все равно 90% выручки – блокбастеры. Практически каждую неделю выходит какое-то независимое кино. И тебе очень тяжело объяснить, почему твой фильм лучше, чем у конкурентов. Ты выпускаешь картину, которая была показана в Каннах, другая компания выпускает кино, которое шло в Берлине, третья выпускает победителя «Сандэнса». Для сетей же это все звучит примерно одинаково. Если эти люди не видели кино, то, по сути, ты просто беседуешь с ними о коте в мешке. Если видели – тоже проблема (смеется). Потому что тогда уже судят пристрастно: мне активно не нравится ЖИЗНЬ АДЕЛЬ, я не буду ее ставить, а мне лично этот фильм очень понравился – поставлю широко. Соответственно, на этой неделе вышла одна картина, на следующей – другая, первую надо убрать, вторую поставить. Ничего принципиально для общей кассы кинотеатра или сети это не изменит. Поэтому люди просто ставят один фильм за другим. Если мы не говорим об очень крупных проектах.

Об очень крупных – это каких? В целом ведь есть, наверное, проблема, что независимое кино, если это не МЕХАНИК 2, стригут под одну гребенку – будь то арт-мейнстрим или артхаус. Вы сами как разделяете для себя проекты?

К сожалению, произошла некая подмена понятий в последние годы. Что есть артхаус? Никто четко не может эти категории обозначить, поставить границы. Сэм Клебанов придумал – и поехало (смеется). Вот у нас был фильм ТУРИНСКАЯ ЛОШАДЬ, это в чистом виде артхаус, такое кино для совсем продвинутых киноманов. И проект ГРЯЗЬ, у которого аудитория несравнимо шире. И фильм этот называть артхаусом, мягко говоря, неправильно. А для большинства наших коллег из кинотеатров ГРЯЗЬ – это такой же артхаус. Потому что они видят его там, где есть некий порог посещаемости. Я делю независимое кино на три категории. Первая – от 300 тысяч долларов и выше. Когда ты покупаешь такой фильм, потратить еще 20–30 процентов бюджета на продвижение, то есть минимум 60–90 тысяч долларов, – это вполне приличная сумма, которая позволяет донести до зрителей всей страны, что кино хорошее. Как пример – фильмы Вуди Аллена, ЛЕГЕНДА и СЛАВНЫЕ ПАРНИ, у которых рекламная кампания была достаточно массивной для независимого проекта. Вторая категория – кино за 30–50 тысяч долларов. Это тоже не классический артхаус, потратить на его продвижение еще 100 тысяч было бы безумием. Да и 50 тысяч – в общем-то, тоже безумие. Значит, ты должен уложиться в какие-то более скромные суммы. Более скромные суммы – это ограниченная информационная работа в Интернете. Это означает, что ты в принципе не охватываешь аудиторию, которая теоретически могла бы сходить на этот фильм – она просто о нем не знает. Спустя год после того, как мы прокатали ДИКИЕ ИСТОРИИ, я до сих пор встречаю среди своих знакомых людей, которые не просто их не смотрели, но даже не слышали про этот фильм. И с этим ничего сделать нельзя. Нам нужно было потратить, по идее, миллионы рублей, чтобы все жители нашей страны узнали о существовании этой картины. Кто-то из них пошел бы, и, наверное, все остались бы в восторге. Но нет такого. Ну и третья категория – фестивальное кино, продвижение которого возможно только через пиар.

А насколько, на ваш взгляд, аудитория второй и третьей категории фильмов в принципе киноходящая? Или же она больше предпочитает смотреть кино дома?

К сожалению, огромная часть сегодняшней аудитории – это люди, которые хотят увидеть зрелище, значит, это поклонники блокбастеров. Потому что посмотреть ХОББИТА в кинотеатре – это не то, что посмотреть ХОББИТА дома даже на большом экране телевизора. Все-таки еще берется во внимание и некая событийность. В случае с артхаусом существует такое мнение, что это кино можно прекрасно посмотреть дома, мол, на СЛАДКУЮ ЖИЗНЬ Феллини не обязательно идти в кинотеатры. Это не так, потому что большинство артхаусных картин отличаются выдающимися операторскими работами, работами художников. То есть тем, что прежде всего можешь заметить на большом экране. Фильм СЛУЖАНКА потрясающе смотрится именно в кинотеатре. Конечно, его можно посмотреть и дома, но эффект будет не тот.

Но, может, имеет смысл все же какие-то картины выпускать стразу на телевидение или в онлайн-прокат?

Возможно, такие картины, которые ты не можешь выпустить в прокат, просто не стоит покупать. Мы ставим себе задачу вернуть деньги и заработать именно на стадии кинопроката. Все остальные доходы от фильма сейчас – на уровне погрешности. Очень редко какие-то значительные суммы приходят из других источников. Хотя еще три года назад все было иначе. Приносили деньги Интернет, ТВ-продажи, видео. Сейчас с этим очень плохо. У нас, по крайней мере. Именно поэтому дальнейшая стратегия наших закупок – мы будем покупать все более и более дорогие картины.

Эту стратегию вам позволяет реализовывать новый инвестор, о котором вы говорили после Канн?

Финансирование – это очень хорошо, но оно несет и большие риски. Когда мы первый год отработали на кинорынке, я подумал, что все понимаю в этом бизнесе. И что если кто-нибудь нам даст два миллиона долларов, я куплю десять картин по 200 тысяч, и мы начнем зарабатывать. И я знаю, что купить! Спустя год я перекрестился и подумал: хорошо, что никто не дал нам этих денег, потому что сейчас у нас не было бы ни двух миллионов, ни картин. И в тот момент я подумал: но теперь-то я точно все понимаю и куплю совсем другое кино, если кто-то вдруг даст мне два миллиона. Спустя год – примерно та же история. При этом, как и любой игрок на этом рынке, ты ведь анализируешь не только свои покупки, но и приобретения коллег, конкурентов. И часто наблюдаешь, что кино, которое должно было сработать, которое ты очень-очень хотел купить, по какой-то причине не работает. Это проблема не только наша, но и самых крупных дистрибьюторов независимого кино – «Парадиза», «Веста», «Вольги». Если говорить про нас, то какое бы ни было у нас финансирование, мы все равно не собираемся шагать семимильными шагами – пошли и купили сейчас пять картин по 500 тысяч. Как бы мы хорошо ни разбирались и ни чувствовали кино, при такой стратегии на компании очень скоро можно будет ставить крест. По сути ведь закупка кино – это игра в рулетку.

При этом вы купили в Каннах больше, чем все остальные игроки.

Мы постарались купить картины, которые были лучшими на Каннском фестивале, но при этом являлись зрительскими. Это было условие инвестора, которое счастливо совпало с нашими пожеланиями и вкусами. Этакое счастливое сочетание. Понятно, что это в любом случае кино не для всех, ведь не все знают, кто такая Изабель Юппер, а тем более – кто такой Чхан Ук Пак. Но, тем не менее, имя Верхувена людям что-то говорит, ОСНОВНОЙ ИНСТИНКТ для них что-то значит, на этом и будем играть. Хотя во всем мире ОНА – фильм для всех… И СЛУЖАНКА – кино для всех в Корее и собирает больше, чем их же военный блокбастер ОПЕРАЦИЯ «ХРОМИТ» с участием Лиама Нисона.

У нас вот тоже бывает, что какой-либо ожидаемый русский фильм срабатывает хуже какого-нибудь Вуди Аллена. Кстати, что с российским кино в вашем пакете?

Мы прокатали три-четыре картины, которые не принесли нам финансовой славы, скажем так, по разным причинам. Может быть, мы пока не умеем работать с российским кино. Может быть, не каждое российское кино поддается работе. Пока решили взять паузу, благо у нас появились зарубежные проекты, на которые мы очень надеемся. Однако мы открыты ко всем предложениям от российских продюсеров.

В чем сложность работы с российским кино?

Тяжело заставить людей пойти на российский фильм, если это не блокбастер с господдержкой. Несравнимо тяжелее, чем на артхаус. Очень мало актеров и режиссеров, которые привлекают зрителя. Цифры сборов показывают это. Каким бы замечательным фильм ни был, какие бы премии он ни получил… Если это комедия, то это должна быть комедия, в которую вложили много денег, в том числе и в продвижение. Как правило, это бюджеты не частные, а «народные». Либо это кино фестивальное, которое прогремело там, там и там. Если взять как пример фильм ПРО ЛЮБОВЬ, то там есть ряд фамилий, который должен был привлечь зрителей... Но что говорить, если даже на всемирно известные имена не приходят. Я был уверен, что фильм РАВНЫЕ, который я посмотрел в Торонто, – это блокбастер. И когда узнал, что он в пакете ЦПШ, то был уверен, что результат будет отменный. Но нет результата. Должны были пойти все поклонники Кристен Стюарт, но не пошли. Они должны были хотя бы в четверг прийти, посмотреть, плюнуть и написать гневные отзывы. Мы очень часто обсуждаем, что заставляет людей идти в кино. Изначально, по идее, они должны пойти (независимо от качества) на некий набор факторов: имя актера, который в главной роли, название фильма, плакат, трейлер. Это все, что должно привести зрителей в кинотеатр. Но дальше возникает такое слово, которое все еще любят – «сарафан». По идее, начиная с третьего, четвертого, не знаю с какого дня, со второй недели должен пойти «сарафан», и если отзывы восторженные, то народ будет идти, идти и идти. Если отзывы плохие, то фильм вскоре сойдет на нет. С другой стороны, работает ли вообще в наших условиях «сарафан» или нет, вообще непонятно. Со второй недели фильмы, как правило, подрезаются процентов на пятьдесят по сравнению с первой, независимо от сборов. С третьей недели – еще на 50–70 процентов, и все, считай, на этом прокат закончился. Нет длинного проката, невозможно расширение росписи. Сначала вышло на трех экранах, потом – на тридцати, затем – пятьдесят, двести и понеслась. Такая схема не работает. Получается, наша задача – заставить прийти на фильм в первый день, а дальше хоть трава не расти.

Но у вас же есть кейсы с какими-то отдельными кинотеатрами, когда отношения выстраиваются по-другому?

Киноцентр «Соловей» отличается от других тем, что Владимир Медведев лично смотрит практически все кино, которое ставит. Он сам определяет, какие фильмы пропускать, какие широко ставить – это всегда его осознанные решения. Нет такого, чтобы мы пришли и убедили, сказав: «Поставь – не пожалеешь!» Масса примеров, когда Киноцентр не ставил наше кино или других независимых прокатчиков. Эх, если бы во всех кинотеатрах все фильмы отсматривали перед постановкой, но у многих на это просто нет времени. А это кинотеатр, который именно заточен под такой показ. У него огромное количество залов, и он имеет возможность поставить все лучшее, что будет долго работать.

А какие из ваших фильмов долго работали?

БЕЗУМНАЯ СВАДЬБА и ДИКИЕ ИСТОРИИ работали, я думаю, почти год в Киноцентре, ДАЛЛАССКИЙ КЛУБ ПОКУПАТЕЛЕЙ. В общем, практически все наши успешные картины работали там точно более полугода.

Аудитория, которая пришла на ДАЛЛАССКИЙ КЛУБ ПОКУПАТЕЛЕЙ – это киноманы. На ваш взгляд, каков процент именно таких зрителей от общего числа?

Кого вы называете киноманами? Я часто встречаю этот термин. Если читать «КиноПоиск», да и вас тоже, то киноманы – это те, кто очень долго ждет, когда, наконец, выйдет фильм ОХОТНИКИ ЗА ПРИВИДЕНИЯМИ. Они сравнивают предыдущий состав с нынешним, критикуют. Если это киноманы, то это одно. Если киноманы – это те, кто любит хорошее кино и хочет посмотреть Озона, Альмодовара на большом экране, – это другое. Бόльшая часть зрителей – это молодежь, именно они несут деньги в кинотеатр. К сожалению, 90% молодежи приучено к совершенно определенному кино, аттракционному. Не важно, будет это ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ, ЛЮДИ ИКС или, например, ПАДЕНИЕ ЛОНДОНА. Но есть категория зрителей, которая ждет от кино чего-то другого. СТРАШНЫЕ СКАЗКИ при всей красочности картинки и жанре фэнтези не являются аттракционом. У человека, который посмотрел этот фильм, должен быть какой-то бэкграунд. Он что-то читал, он что-то видел, он любит думать.

Мы наблюдаем, что другие игроки независимого сегмента, помимо того, что работают с фестивальным контентом, стремятся закупать более «верняковые», просчитываемые истории типа хорроров. Вы не думали об этом?

Какие картины мы ни покупали бы за все эти годы, в первую очередь мы берем то, что нравится нам. Может быть, это плохой способ заработать, но ты хотя бы понимаешь, на что потратил деньги. Если ты выпускаешь ежемесячно хорроры – это чистый бизнес. А хочется, чтобы это было некое сочетание бизнеса с удовольствием от проделанной работы. Нужно покупать то кино, которое ты в какой-то степени любишь, так как хотя бы в нем разбираешься. Ты не можешь купить хороший фильм ужасов, если не любишь хорроры и не знаешь механизмов, по каким причинам люди ходят их смотреть. Мы хотим покупать побольше СТРАШНЫХ СКАЗОК. Я считаю, что этот фильм до обидного мало собрал в России, удивлен большим количеством отрицательных отзывов. Это красивое взрослое кино с потрясающей операторской работой, с не очень большим бюджетом, который был потрачен туда, куда нужно. Хорошие спецэффекты, популярные актеры, известные в России! Что помешало собрать ему намного больше? Совершенно очевидно, что для нас самый лучший путь – закупка арт-мейнстрима. За счет того, что компания большая, сотрудников много, есть своя собственная лаборатория, мы не можем позволить себе прокатывать фильмы чисто фестивальные. Маленькие артхаусные картины на сегодняшний день могут позволить себе компании, в которых работает два-три человека. Даже если такое кино пройдет удачно, это не позволит окупить жизнедеятельность нашей компании. Поэтому волей-неволей ты должен переходить в другую ценовую категорию.

Что для вас является идеальной маркетинговой кампанией? Каков должен быть бюджет на продвижение и сборы успешного фильма относительно закупочной цены?

Для многих, я думаю, одна и та же формула: примерно один к четырем относительно закупочной цены. Маркетинговый бюджет должен быть не более 30 процентов от нее. Если ты купил фильм за 100 тысяч и еще столько же потратил на продвижение, то, собрав 400, с трудом вернешь деньги обратно. Интернет сейчас – это ключевое направление. Можно потратить на него 50 тысяч, а можно – и 10 миллионов, места приложения силы сколько угодно. У нас был небольшой опыт телевизионной рекламы по ДИКИМ ИСТОРИЯМ. Оценивая его сейчас, могу сказать, что этот опыт был не очень удачным. И, наверное, у нас пока не было таких картин, по которым стоило бы потратить деньги на телевизор.

Стало ли сложнее закупать фильмы в связи с угрозой не получить прокатное удостоверение?

Я не сказал бы. Истории с неполученными прокатными удостоверениями бывают разные. Top Film просто были должны субподрядчикам, их «прокатки», по сути, арестовали. У нашей компании такого нет, отсутствуют долги, которые могут повлиять на выдачу прокатного удостоверения. На сегодняшний день мы можем опасаться только каких-то сцен в фильме. Но у нас таких картин нет. А так, при выборе кино мы сторонимся откровенно провокационных вещей. В связи с внутренними убеждениями, а не из-за боязни не получить прокатное удостоверение. Мы предполагали, что у фильма ЛЮБОВЬ Гаспара Ноэ могут быть проблемы – в общем-то, так и вышло, только не с нашей компанией. Я не уверен, что ДАЛЛАССКИЙ КЛУБ ПОКУПАТЕЛЕЙ сегодня легко получил бы прокатное удостоверение. По поводу МЕТАМОРФОЗИСА у нас была обратная связь от кинотеатров, что тема очень аморальная. Хотя этого в фильме не было ни на йоту. В любом случае мы оговариваем при закупке, что если прокатное удостоверение не будет получено, сделка будет признана расторгнутой.

Прокат путем фестивальных показов – выход для такого рода фильмов?

Когда-то мы практически купили фильм ЛОБСТЕР, потом случайно упустили момент, и проект ушел к мэйджору. Но сам он не собирался прокатывать это кино. Мы сделали предложение, чтобы выпустить его в России. Они никак не отреагировали, но потом дали проект на фестивали. Бизнеса там не было. То есть зарабатывали на этом только кинотеатры и CoolСonnections, которые проводили показы, не купив фильм. Не было факта покупки картины и попытки возврата этих денег. В случае с ЛЮБОВЬЮ другая ситуация. Если ты купил проект, а дальше начинаешь показывать его вот такими сеансами в кинотеатре «Пионер» и еще где-то, то денег, которые ты заплатил, не видать как своих ушей. Так что это не выход. Если дали бы бесплатно с предложением отчислять 50% от сборов, тогда да, это хорошая схема. Но такое никто не предлагает. Данная схема работает в случае с очень крупными компаниями. Знаю примеры, когда ЦПШ получают некие картины без минимальной гарантии просто на условиях дистрибьюторского соглашения. Они завоевали несомненный авторитет, но таких компаний немного.

Что нужно, чтобы завоевать этот статус?

Ты должен работать с одной компанией много раз. На шестой покупке ты говоришь, что за фильм не заплатишь. Если к ним никто не придет с теми деньгами, которые они хотят, ты это кино, наверное, получишь. Но это очень большой риск – работать с одной компанией, потому что картины бывают разные. У нас мало случаев, когда компания выдает один за другим замечательные картины. Чаще наоборот.

Практикуются ли по-прежнему закупки с довесками?

Это было популярно в эпоху телевизионных продаж. Учитывая нашу установку заработать в кинотеатре, мы сегодня не можем позволить себе такого. Поэтому ошибки, которые были совершены в плане неудачного проката, возникли по доброй воле, без принуждения (смеется).

Какие условия на рынке могли бы облегчить вашу работу?

Исчезновение всех конкурентов – это первое. В одночасье (смеется). Основная проблема независимых дистрибьюторов – это цены на рынке. Несмотря на то, что они немножко упали в связи с кризисом в России, все равно их уровень остается несуразным. То есть та цифра, с которой начинаются разговоры, находится за гранью добра и зла. Но даже если ее снижаешь в два-три раза, все равно это очень и очень много. Раньше тебе помогали собрать деньги Интернет, телевидение. Сейчас же, если уровень цен сохранится, в принципе, все независимые прокатчики обречены. Останутся только те, кому повезло. Так организован бизнес, но при этом такого нет нигде в мире. На фестивалях показывают фильмы, от которых у меня последние волосы встают дыбом. Потому что эти картины прокатать невозможно. Тем не менее немецкий прокатчик платит за подобный проект три тысячи евро, собирает двадцать тысяч в прокате в Германии и хорошо себя чувствует. На Россию же эту картину тебе предлагают не за три, а за двадцать тысяч евро. Минимальные гарантии всегда были очень высоки, потому что рынок был перегрет. Имелась масса людей, которые приезжали на этот рынок с деньгами. Организовывалось множество компаний. Многие пропадали, а потом появлялись опять люди с чемоданчиками. И каждый раз, когда ты приходишь на рынок и предлагаешь некую сумму, которую считаешь здравой, находится тот, кто предложил в два раза больше. По сути, любые закупки – это рулетка, в которой, если ты проигрываешь, все цокают языком и говорят тебе: «Таков бизнес, ничего личного, мы все рискуем». Но мы рискуем не все, у них есть страховка – когда ты тратишь деньги на фильм, то застрахован от неудачного проката. Это стоит какое-то количество процентов от бюджета. В России не застрахован никто. Ты потратил деньги, ты с ними попрощался и больше этих денег никогда не увидишь – в случае неудачи... А если серьезно, чего всем нам не хватает, так это большего числа кинотеатров, готовых и умеющих работать с независимым контентом. Таких сейчас не более ста, а хотелось бы двести-триста.